Афонсо Шмидт - Поход

Когда зажглись фонари, каиафы окружили постоялый двор. Из толпы слышались выкрики с требованием освободить пленников. Хозяин «Метрополитано», бледный, с растрепанной бородой, метался из стороны в сторону. Наконец, очевидно, по его совету, невольники появились в дверях. Толпа встретила их приветственными возгласами. Полдюжины юношей проводили беглых негров в дом одного из каиаф, где их по-братски встретили и приютили.

Но народ этим не удовлетворился. Слышались угрожающие выкрики:

– Лесного капитана!

– Вон отсюда, лягавый!

Толпа по-прежнему теснилась перед «Метрополитано». Немного погодя вышел хозяин, еще более бледный и с еще более растрепанной бородой. Он закричал на всю улицу:

– Не ищите лесного капитана; он перемахнул через ограду скотного двора и удрал. Сейчас он уже, наверное, далеко…

И тогда произошло то, о чем на следующий день сообщили все газеты: народ устроил в «Метрополитано» погром. Постоялый двор забросали камнями, толпа ворвалась внутрь и все перебила. В этой расправе приняло участие более тысячи человек, руководимых каиафами.

Но кто же в конце концов были эти дьяволы – каиафы?

Со смертью Луиса Гамы, в 1882 году, аболиционисты, привыкшие повиноваться ему, оказались без вождя. Во всяком случае, никто не решался заменить этого выдающегося борца. Тогда было создано нечто вроде руководящего комитета из лиц, пользовавшихся у аболиционистов наибольшим авторитетом. Председателем его избрали Антонио Бенто.

Считая, что одной кампании в печати недостаточно, Бенто начал вести пропаганду непосредственно в народе. В Церкви богородицы-целительницы, где он был старостой, у Бенто среди прихожан, живших в соседних кварталах, насчитывалось много сторонников. «То, что Луис Гама осуществлял под сенью масонства в ложе „Америка“, Антонио Бенто проводил теперь в приходе Церкви богородицы целительницы под сенью покрова пресвятой богородицы», – писал Иполито да Силва.

Вскоре аболиционистам удалось завербовать в свои ряды много новых приверженцев. Комитет перестал коллективно решать вопросы, а руководствовался смелыми практическими решениями Антонио Бенто, которого к тому времени все аболиционисты признали своим верховным вождем. Храбрых, бесстрашных приверженцев этого движения, способных на самые опасные предприятия, не останавливающихся, если это нужно, и перед применением силы, он назвал каиафами.

– Почему каиафы? – спросил его однажды Иполито да Силва.

На это Антонио ответил:

– Неужели ты не сообразил, почему? Рабовладельцы держат у себя на службе лесных капитанов, которых можно назвать «иудеями»: ведь они расправляются с неграми. [35]А у нас есть «каиафы» – верховные судьи над этими «иудеями». [36]Называть их капангами? Это слово совсем не подходит к нашей деятельности и унизительно для наших борцов… «Каиафа» – наиболее подходящее слово!

Вскоре каиафы оказались повсюду: в государственных учреждениях, в армии, в школах, в редакциях и типографиях газет… Почти все студенты, все печатники, все извозчики были каиафами. То же было и в Сантосе и в других городах провинции. Одно слово, один жест, одно подмигивание – и в нужный момент появлялись десятки этих каиаф. Они были всегда готовы вступить в драку, укрыть беглого раба, обмануть лесного капитана или содействовать побегу негра…

Однажды в воскресенье…

Это было очень ясное воскресенье. Площадь Сан-Гон-сало с продавцами сластей, детьми, играющими в петеку, и шарабанами перед театром Сан-Жозе представляла собой яркое, веселое зрелище. Слышался перезвон колоколов. Летали вспугнутые белые голуби. Только что в Церкви богородицы целительницы закончилась месса. Оттуда выходили верующие; они собирались группами на углах площади или растекались по близлежащим улицам.

Эта церковь возникла на склоне холма как скромная часовня, воздвигнутая преступными руками. Да, руками преступника, который в день своего раскаяния проявил благочестие.

Ее построил примерно в 1732 году Себастьян Фернандес до Рего – темная личность, расхититель королевской казны, герой многих авантюр, характерных для Бразилии XVIII века. Будучи арестован и не надеясь выйти на свободу, он решил в качестве последней инстанции прибегнуть к небу и дал обет: в случае освобождения построить часовню святому Висенте, которого он особенно почитал. Получив помилование и считая это чудо результатом вмешательства небесных сил, он выполнил свой обет. Часовня была сооружена напротив тюрьмы. Но она не понравилась начальнику тюрьмы, и он приказал ее закрыть. Так этот скромный храм и оставался в запустении и постепенно превратился в убежище для бездомных собак и гнездившихся под крышей птиц.