Теодор Гладков - И я ему не могу не верить…

Захватить Анненкова, однако, было только половиной дела. Атаман должен был публично признать свои преступления перед народом, отречься от политической борьбы, призвать своих бывших «партизан» одуматься, проявить лояльность к Советской власти.

После нескольких бесед, в которых была затронута и судьба раскаявшегося Савинкова, атаман, понимая обреченность своего положения, написал в ЦИК СССР письмо.

«Сознавая свою огромную вину перед народом и Советской властью, зная, что я не заслуживаю снисхождения за свои прошлые действия, я все-таки обращаюсь к Советскому правительству с искренней и чистосердечной просьбой о прощении мне глубоких заблуждений и ошибок, сделанных мной в гражданскую войну. Если бы Советская власть дала мне возможность загладить свою вину перед Родиной служением ей на каком угодно поприще, я бы был счастлив отдать все силы и жизнь, лишь бы доказать искренность моего заблуждения.

Сознавая всю свою вину перед теми людьми, которых я завел в эмиграцию, я прошу Советское правительство, если оно найдет мою просьбу о помиловании меня лично неприемлемой, даровать таковое моим бывшим соратникам, введенным в заблуждение и гораздо менее, чем я, виноватым, каков бы ни был приговор, я приму его как справедливое возмездие за свою вину.

В другом письме, адресованном своим бывшим «партизанам», Анненков писал: «Мы видим, что Советская власть крепка, твердой рукой ведет народ к благу, производит великую строительную работу на благо Родины.

Советская власть призывала и призывает тех, кто искренне и честно хочет принять участие в этой работе».

Оба письма были опубликованы в китайской печати, газетах русской эмиграции.

Арест Анненкова советскими чекистами и доставка его в Москву для белой эмиграции явились полной неожиданностью.

Когда следствие было завершено, Анненкова и Денисова повезли в Семипалатинск, в ту самую Семиреченскую область, где ими были совершены главные преступления против Советской власти и народа.

На открытом судебном процессе девяносто свидетелей уличили Анненкова и Денисова в чудовищных зверствах. С утра и до ночи огромные толпы людей не расходились перед зданием, где заседала военная коллегия. Почти каждый из них мог предъявить атаманам свой собственный счет по убитым детям, родителям, братьям и сестрам… Военная коллегия не нашла ни единого смягчающего вину обстоятельства. Анненков и Денисов были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. 24 августа 1927 года приговор был приведен в исполнение.

Перед смертью Анненков написал следователю Владимирову следующее письмо:

«Прежде всего позвольте Вас поблагодарить за человеческое отношение, которое Вы проявили ко мне во время моего пребывания в Москве… Я должен уйти из жизни и уйду с сознанием того, что я получил по заслугам.

Этот документ весьма примечателен. Он с лучшей стороны характеризовал перед миром деятельность ОГПУ в целом и Артузова в частности, неукоснительно соблюдавших социалистическую законность даже по отношению к таким кровавым заклятым преступникам, как Анненков и Денисов.

Артузова вызвали в Кремль. Разговор был серьезный, завершение его для Артура Христиановича оказалось несколько неожиданным. Один из руководителей партии и правительства сказал:

— Вы, товарищ Артузов, должно быть, лучше всех знаете, какие грозовые тучи собираются над нашей страной с тех пор, как в Германии к власти пришел Гитлер со своей кликой, а в Японии окончательно взяли верх самые реакционные круги. В этих условиях нам особенно важно знать, и знать точно, что происходит в армиях этих стран, каковы их стратегические концепции, военные планы и намерения, новинки вооружения, военно-экономический потенциал и тому подобное. Агрессоры готовят нападение на СССР, это очевидно. И тут вы, чекисты, должны помочь правительству и командованию Красной Армии. Наша военная разведка нуждается в опытных кадрах. Там необходим человек, знающий методы работы иностранных спецслужб. Поэтому мы приняли решение назначить вас заместителем начальника управления разведки, не освобождая пока от работы в НКВД.

Действительно, приход 30 января 1933 года к власти в Германии гитлеровцев коренным образом изменил ситуацию в Европе, да и во всем мире.

Артузову вспомнился давний разговор с Менжинским. В 1927 году, когда германский фашизм на политической арене Европы еще всерьез не принимался, Вячеслав Рудольфович, уже тяжело больной, отправился в Германию в составе советской банковской делегации под именем Николая Ивановича Пахомова. Конспирации ради председатель ОГПУ перед поездкой даже сбрил свои густые усы. Он хотел самолично разобраться в сложной политической обстановке в этой стране, установить, насколько велика опасность включения возрождавшего свои былые позиции германского империализма в очередной «крестовый поход» против СССР.