Алиция Липовска - Частная жизнь кардинала Ришелье

Во время раздачи комплиментов у новоиспеченной герцогини Лианкур зачесалось в носу, она изо всех сил пыталась сдержаться, не чихнуть. Достав из поясной сумки-муфты маленький кусок батиста, она зажала им свой чуть удлиненный польский носик, но в итоге чихнула очень громко. Звук получился смешной: свист и писк…

Ядвига почувствовала, как взгляды устремились на нее. От придворного внимания ей стало неуютно. Она зябко повела плечами. Душно, но холодно было в большой и полутемной зале.

Мари-Мадлен де Комбале с покровительственной улыбкой на лице нежным голоском произнесла на ушко герцогине Лианкур:

- Не обращайте внимания, любезная герцогиня, на то и двор, чтобы тешиться любым проступком новичков. В сущности, они все не злые, просто вы для них новая забава.

- Вот уж, досточтимая маркиза, я не привыкла быть забавой! - с усмешкой высоким, но глубоким голосом ответила Ядвига.

- А вот и дядюшка! - Мари-Мадлен поспешила прочь от герцогини навстречу их светлости кардиналу Ришелье.

Кардинала не окружала свита. В толпе было еще несколько священнослужителей в подобном звании. Но облик несравненного красного герцога отличался некой магической притягательностью. Безусловно, часть этой притягательности давала власть. Однако не только… В Ришелье было нечто театральное, но для театра трагедии. Надменность сочеталась с маской страдания, то и дело проступавшего на его лице, что он старался скрыть холодной придворной улыбкой. Впрочем, некая живость на лице обозначилась, когда взгляд его коснулся племянницы: вымученная улыбка сменилась улыбкой человеческой, а взгляд из стеклянного стал просто грустным взглядом измученного человека.

Ядвига смутилась от того, что подсмотрела эту перемену во взгляде.

"Худо мне будет, если я выдам эту тайну", - подумала женщина.

- За кем наблюдаешь, Ядзя? - поинтересовался неожиданно появившийся рядом герцог Лианкур. С первых дней супружеской жизни, если можно назвать так тот альянс, в котором пребывали Ядвига и герцог, они свободно общались "на ты" и по именам.

- Смотрела на твоего покровителя, дорогой Анри, - голос герцогини стал слегка хриплым, - такое величие и столько горечи и боли!

- Ну, за все, девочка, надо платить! Кто высоко взлетел, то продал либо душу, либо тело! А поскольку наш Несравненный пытается сохранить свою бессмертную душу, тело его терзают демоны.

- Он так болен? - Ядвига повернулась всем корпусом к мужу и вперила в его лицо свой вопрошающий взгляд: - Чем, давно ли, кто лечит?

Герцог неслышно рассмеялся в ответ.

- О, взыграло ретивое! Мадам-лекарь вспомнила о своем предназначении! Душа моя! Об этом тебе надо побеседовать с его докторами или племянницей. Для меня лично - это тайна за семью печатями. Впрочем, есть болезни, о которых даже чернь поет. Это геморрой, который подкрался к успешному министру, и мигрени, которые успешно сводят его в могилу.

- Анри, прекрати иронизировать. Это действительно интересно. Если он твой покровитель, то я как твоя супруга должна способствовать его здравию, - при этих словах Ядвига лукаво улыбнулась мужу.

- И кто спорит, лекарка! - отозвался герцог, - Я же говорю, спроси у племянницы, раз уж вы начали с ней общаться, то думаю, что душка мадам Комбале с превеликим удовольствием расскажет тебе о всех болезнях дядюшки, если ты согласишься их лечить. Но бойся доставить ему какие-либо неудобства! Ибо в гневе Ля-Комбалетта страшна!

- Что за прозвище - "ля Комбалетта"? - удивилась Ядвига.

- Это значит буквально - моя маленькая Комбале. Таковой она является для своего обожаемого дядюшки. Это с его легкого слова так пошло.

- Она его ангел-хранитель?

- Вроде того. Но ангел несколько назойливый. Ибо охранитель должен быть совсем незаметным, а Мари-Мадлен слишком уж на виду.

Теперь настал черед Ядвиги хохотать.

- Дорогой, женщинам свойственно становиться навязчивыми. Для нас мужчины - дети малые! Всё делают не так.

Герцог вдруг резко развернул жену от себя. Герцогиня снова оказалась смотрящей на пеструю толпу в середине залы. Ей стало заметно, что кардинал вместе с племянницей направляется в их сторону.

- Прошу тебя, Ядзя, - раздался над ухом голос супруга, - сделай более милое выражение на лице и не смотри исподлобья.

Ядвига успела только любезно улыбнуться приблизившемуся Ришелье, однако тяжелый и пристальный взгляд его, остановил ее робкую попытку сделать лицо любезным. Вместо этого она уставилась в светло-карие глаза министра, как завороженный кролик на удава. Ей казалось, что в глубине этих странных глаз, в радужке, где рядом с карими крапинками присутствуют серые, искрится живой юмор.