Сергей Мстиславский: Накануне

Для этого необходимо союз этот сделать сознательным и прочным, длительным и устойчивым, для того, чтобы противостоять провокаторским вылазкам контрреволюции.

Органами этого союза и являются Советы рабочих и солдатских депутатов.

Укрепить эти Советы, сделать их повсеместными, связать их между собою во главе с Центральным Советом рабочих и солдатских депутатов, как органом революционной власти народа — вот в каком направлении должны работать революционные социал-демократы…"

Чхеидзе поднял глаза от газеты. Милюков непривычно нервно потирал руки:

— Ну-с, что скажете… господин председатель "органа революционной власти народа"? Вы полагаете — такого рода статьи содействуют успеху нашей внешней политики, укреплению престижа правительства в мнении союзников? Послы и так каждый раз заговаривают со мной — прикровенно, конечно, с надлежащим тактом, но вполне определенно — о «двоевластии». А здесь — не только ясное противопоставление двух властей, но, по сути дела, прямой призыв к ниспровержению… "Вся власть Советам", так прикажете это читать? Вопрос только в сроке? Извольте в этих условиях хлопотать о кредитах! Бьюкайнен уже звонил мне сегодня и спрашивал, читал ли я эту статью. Он и так не слишком сговорчив. Но Терещенко, как вам известно, заявил в категорической форме: без нового займа — и крупного! — финансовый крах неминуем.

— Терещенко говорил о внутреннем займе, — нерешительно сказал Чхеидзе. — Совет его всемерно поддержит. Общий патриотический подъем…

— Бросьте! — отмахнулся министр. — Дать деньги могут только Англия и Франция, — Россию приходится в этот отношении сбросить со счетов. Патриотизм патриотизмом, а платить деньги никто не любит. Это во времена Минина, по преданию, купцы закладывали, спасения отечества ради, жен и детей. Надо быть реальными политиками: нынешние не заложат и комнатной собачонки. Интеллигенция, разночинцы, те, что вы, социал-демократы, называете мелкими буржуа, — да! Но много ли с них соберешь? А с ваших заводов? С рабочих, которые читают такие вот газетки? По агентурным сведениям, на заводах их рвут из рук в руки. Воображаю, что эта самая «Правда» будет писать, когда мы объявим подписку на заем! Что касается деревни, то рассчитывать на нее…

— Да, деревня разорена вконец, — подтвердил Чхеидзе. — С мужика совсем ничего нельзя взять. Налоги даже… Какой тут заем…

— Положение остается катастрофическим, как при царе, я говорю. И совершенно недопустимо, чтобы в такое время подобные статьи били правительство и на внешнем и на внутреннем политическом фронте. А «Правда» делает это, и за последние дни, в каждом номере, с все большей яростью. Необходимо прекратить. Я вас, как председателя Совета, покорнейше прошу принять решительные меры. Это же срывает не только нашу, но и вашу политику…

Чхеидзе беспомощно развел руками.

— Кстати, о Ленине я хотел сказать. В Исполнительный комитет поступило, через фракцию, заявление от большевистского Центрального Комитета: кажется большевикам-эмигрантам французы и англичане не дают визу на выезд.

— И хорошо делают, — кивнул Милюков. — И превосходно делают. Я буду сегодня же благодарить Бьюкайнена. Ни за что не пропускать! Пусть сажают в крепость, куда угодно, пусть сошлют на какие-нибудь чертовы острова, только бы покрепче. Мы будем приветствовать. А вы что?

Чхеидзе смущенно почесал переносицу:

— Они же будут кричать: вот вам ваша хваленая демократия.

— Ну и черт с ними, пусть кричат! — злобно сжал плечи Милюков. Но Чхеидзе замотал головой.

— Нельзя так. Они кричат — рабочие с кушают. Я должен перед вами официально ходатайствовать. И сообщить, что вы обещали. Даже специальное разрешение для Ленина.

Они посмотрели друг другу в глаза. Милюков улыбнулся.

— Ах, вы… официально, господин председатель Совета? В таком случае — и я отвечаю вам официально, как министр иностранных дел. Да, чинить препятствия свободному въезду российским гражданам недопустимо. Я принимаю ходатайство. Конечно же, я приму все меры к ликвидации затруднений. Я проявлю предельную настойчивость — всем авторитетом правительства. И в первую очередь — относительно специального разрешения.

Улыбнулся и Чхеидзе:

— Ну вот, и все в порядке. Я дам успокоительное заверение в Исполкоме, стало быть. А то, честное слово, они еще скандал устроят на совещании Советов: неприятно будет. Совещание состоится через две недели, — такое время они будут ждать… со своим Лениным.