Теодор Мундт - Тихий ангел

– Вы говорите все это очень странным тоном, ваше высочество, официально-холодно заметила императрица, – по-видимому, вы имели основание усомниться в правдивости сообщенных вам сведений! Надеюсь по крайней мере, что вы были встречены с почетом, подобающим вашему сану?

– О, – ответил Павел, снисходительно махнув рукой, – меня там вообще не встречали. После того, как я прождал в приемной минут двадцать, ко мне выслали прекрасную Талкуну, которая принялась строить мне глазки...

– Что такое? – гневно вскрикнула императрица. – Неужели в доме Орлова царит такой скверный тон?

Кто же эта Талкуна, которой поручают встречать членов императорской фамилии?

– О, это-в высшей степени почтенная особа, – с нескрываемой иронией ответил Павел. – По происхождению она – финка и служила прачкой в имении графа. Она отличается колоссальными формами тела, ну, а ведь неразборчивость графа вошла в поговорку. Граф прельстился прелестной Талкуной и сделал ее другом своего сердца, на что она поспешила намекнуть мне с первых же слов. Не умею даже описать вашему величеству, что это за грубое, нескладное, грязное существо! По какой-то странной иронии судьбы природа послала ей пару очаровательных глаз, которыми она и вытеснила из сердца графа всех его прежних возлюбленных. Ну, что же, они должны почитать себя счастливыми, что им не приходится соперничать с какойто не то судомойкой, не то прачкой!

Императрица вздрогнула и смертельно побледнела.

Она впилась в лицо великого князя пытливым взором, словно желая убедиться, уж не ее ли имеет он в виду, говоря о соперничестве с Талкуной. Но Павел заранее приготовился к своей роли и смотрел на мать самым невинным, добродушно-улыбающимся взглядом. Екатерина перевела дух и брезгливо сказала:

– Бросим рыться в грязной изнанке жизни графа.

Пусть каждый обретает свое счастье там, где оно ему доступнее и ближе. Но раз граф оказывает такое явное непочтение члену императорской фамилии, то я не вижу оснований оставлять его при дворе, тем более что в последнее время мы отлично обходились и без него. Спасибо вам, ваше высочество, за то, что вы исполнили мое желание, и не обращайте внимания на эту выходку: она только показала, что великий князь воспитаннее и вежливее Орлова, как и должно быть. А теперь всего лучшего, потому что я не могу долее оставлять Дидро.

– Ваше величество! – с комическим отчаянием воскликнул великий князь. Но ведь я так и нс изложил вам своей просьбы! Она касается графа Панина.

– Что еще? – недовольно ответила императрица. – С Паниным покончено, и притом так, что он не имеет оснований к неудовольствию!

– Дело в том, ваше величество, что Панин в предписании освободить занимаемое им во дворце помещение усматривает немилость вашего величества. Мне очень больно, что старик, питающий такое восхищение и обожание к особе вашего величества, будет страдать ...

Императрица на минутку задумалась, а затем сказала:

– Хорошо! Я сама не видела никаких оснований гнать Панина из дворца, но этого хотел Орлов, который представил мне ряд соображений по этому поводу. У них старые счеты... Ну, что же, Орлов был невежлив к вам, и уж ради этого одного Панин может остаться. Теперь все, надеюсь? До свидания, мне очень некогда!

Екатерина торопливо вышла из зала. Ей и в самом деле было очень некогда: надо было послушать рассказ Дидро о грядущем торжестве свободы, о счастливой эпохе свободного народа, о близком торжестве идеалов права и правды, после чего предстояло еще поработать над проектом введения в Малороссии крепостного права.

Императрице пришлось пережить несколько дней в большом волнении, потому что Орлов снова дал ей знать о себе. В тот же день, когда великий князь шутя рассказал ей о роли, играемой Талкуной в жизни Орлова, императрица приказала навести точные справки и убедилась, что Павел сообщил ей чистую правду. Нс могла же она допустить, чтобы теперь Орлов вновь начал играть подле нее прежнюю роль! И вот к Орлову был откомандирован один из приближенных императрицы, который передал ему нижеследующее: ее величество, узнав от великого князя, что граф серьезно болен, приписывает это нездоровье влиянию петербургского климата, а потому предлагает графу немедленно выехать из Петербурга; кроме того ее величество предлагает Орлову вручить посланному миниатюрный портрет императрицы, когда-то подаренный ею ее любимцу.

Орлов пришел в неистовое бешенство. Он заявил, что никуда не уедет пусть-ка попробуют прибегнуть к силе.