Николай Задонский - Смутная пора

– Шведы! Шведы! – преодолевая мучительную боль в ноге, поднявшись с земли, в ужасе закричал Карл.

Но его уже никто не слушал. Все бежали, все спасались.

– Наша пехота погибла, ваше величество! Фельдмаршал Реншильд взят в плен! – крикнул, подбегая к королю, генерал Левенгаупт. – Не оставляйте короля в беде, ребята, – обратился он к кучке солдат, окруживших Карла.

Капрал Гиерта посадил короля на свою лошадь.

С небольшой группой офицеров и солдат, случайно избегнув плена, Карл насилу догнал свой обоз, где и пересел в коляску Мазепы.

… К полудню бой окончился.

Полтавское поле густо покрыто трупами. Русские потеряли тысячу триста сорок два человека убитыми и три тысячи двести восемьдесят пять человек ранеными. Шведских трупов насчитано девять тысяч двести тридцать четыре. Победителям досталось сто тридцать семь шведских знамен и штандартов, четыре пушки, масса оружия и снаряжения, более двух миллионов золотых ефимков шведской казны и несколько тысяч пленных. Отслужив благодарственный молебен, Петр с непокрытой головой объехал свои войска, стоявшие в стройных колоннах, затем обратился к ним с речью:

– Здравствуйте, сыны отечества, чада возлюбленные! По?том трудов моих родил я вас; без вас государству, как телу без души, жить невозможно. Вы, имея любовь к богу, к вере православной, к отечеству, славе и ко мне, не щадили живота своего и на тысячу смертей устремлялись небоязненно. Храбрые дела ваши не будут забвенны у потомства!..

Затем в царских шатрах был устроен, пир, на который приглашены знатные пленники – генералы и полковники. Петр, приветливо поздоровавшись с фельдмаршалом Реншильдом, графом Пипером, генералами Шлиппенбахом, Роосом и другими, вернул им шпаги, отдал должное их мужеству.

– Я слышал, господа, – улыбнувшись, продолжал Петр, – что брат мой Карл приглашал вас на сегодня к обеду в шатрах моих, но он не сдержал своего королевского слова… Мы исполним сие за него и приглашаем вас с нами откушать…

Подняв заздравный кубок, он воскликнул:

– Здоровье брата моего Карла и наших учителей!

– Кто же эти учителя, ваше величество? – недоумевая, спросил Реншильд.

– Вы, господа шведы…

– Знатно же вы отблагодарили своих учителей, – заметил фельдмаршал.

Раздался пушечный залп. Загремела музыка. Начался пир.

Принято думать, что полтавский разгром окончательно уничтожил шведскую армию. На самом деле у Карла оставалось почти двадцатитысячное войско, которое на первых порах отступало сравнительно в порядке, пополняясь по дороге свежими шведскими отрядами, стоявшими в ближайших городах и не принимавшими участия в битве.

Но, как обычно бывает после напряженной и острой борьбы, обе стороны – и русские и шведы – испытывали некоторую растерянность. Русские войска остались под Полтавой. Шведов преследовали лишь незначительные отряды генералов Голицына и Боуэра.

Меншиков пировал с царем, его кавалерия лишь на другой день вечером двинулась в погоню за шведами.

А король Карл, потрясенный событиями, окруженный испуганными генералами, даже не позаботился подсчитать свои силы, которые могли еще остановить идущие следом русские отряды.

… День стоял знойный. Войска и огромный обоз двигались медленно по широкой, пыльной дороге.

Сидя в покойной коляске Мазепы, король постепенно приходил в себя. Злоба – первое чувство, охватившее Карла, – утихала. На смену пришел стыд за поражение и бегство, а может быть, и раскаяние в своей излишней самонадеянности.

Карлу невыносимо тяжело было видеть позорное отступление своих войск, еще недавно считавшихся непобедимыми. Стыдясь отвечать на приветствия встречавшихся частей, король отвернулся в сторону Мазепы.

Тот полулежал на подушках, бледный, растерянный. Душевное состояние его было ужасно. Мысль о возможности попасть в руки царя страшила теперь предателя до такой степени, что он потерял обычную сообразительность и самообладание, не мог ничего говорить, казался мертвецом.

– Как ваше мнение, гетман, – спросил Карл, – мы можем еще драться?

Мазепа вздрогнул, приоткрыл глаза, но не повернул головы.

– Скорей… скорей уехать… – прошептал он.

– Бегство покроет нас вечным позором, – нахмурился Карл. – Я предпочитаю погибнуть.

– Могут догнать… схватить… Скорее уехать… – не слушая короля, словно в забытьи, твердил Мазепа.

Карл бросил на него взгляд, полный презрения, и прекратил разговор.