Феликс Дан: Схватка за Рим

Он замолчал. Товарищи с сочувствием глядели на него. Наконец, старик выпрямился и взглянул на небо.

– Довольно, – сказал он, – звезды блекнут. Полночь миновала. Идите в город. Только ты, Тейя, который получил от неба дар не только слагать песни, но и понимать горе, останься со мною подле мертвых.

Тейя кивнул и, не говоря ни слова, сел у гроба. Старик передал факел Тотиле и опустился напротив Тейи. Остальные же молча простились с ними и направились в город.

Через несколько недель после этой встречи недалеко от Равенны состоялось иное собрание – также под покровом ночи – в римских катакомбах, таинственных подземных коридорах, что составляли второй город под улицами и площадями Рима.

Вначале катакомбы служили местом погребения умерших и убежищем для христиан, которые в первые века часто подвергались жестоким гонениям.

Входить в них без опытного провожатого было опасно: подземные коридоры разветвлялись, сплетались, скрещивались между собою, и пришелец непременно терял дорогу. Многие так и умирали в них с голоду, не найдя выхода.

Впрочем, людям, которые собирались сюда теперь, нечего было бояться: каждую группу в 3-4 человека вел отдельный провожатый, хорошо знакомый со всеми ходами. Провожатыми обыкновенно были люди духовного звания, – уже с первых веков христианства римским священникам ставилось в обязанность изучать ходы катакомб.

Разными дорогами сходились люди в одно место: большую полукруглую комнату, скудно освещенную висячей лампой. Без страха, очевидно, не впервые, стояли они здесь, вдоль стен, слушая, как с потолка капали на землю капли, и спокойно раздвигая ногами валявшиеся на полу кости.

Большая часть собравшихся принадлежала к духовенству, остальные к самым знатным римским семьям, занимавшим высшие должности в городе.

Когда все собрались, старший из духовенства Сильверий – архиепископ церкви св. Себастьяна – открыл собрание по установленному порядку. Затем, окинув проницательным взглядом всех присутствующих, остановил взор на мужчине высокого роста, стоявшем напротив него, привалившись спиной к выступу стены. Тот в ответ молча кивнул ему. Тогда Сильверий начал:

– Возлюбленные братья во имя триединого Бога! Вот мы снова собрались для священной цели нашей. Меч Эдома висит над нашими головами, и фараон Теодорих жаждет крови детей Израиля. Но мы не забудем слов Евангелия: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а более бойтесь того, кто может и тело, и душу погубить в геене». И в это мрачное время мы уповаем на Того, Кто в образе столпа, днем облачного, ночью огненного, провел народ Свой через пустыню. И мы будем всегда помнить, мы никогда не забудем, что все, что мы претерпеваем, – мы терпим по воле Божией, и все, что делаем, – делаем ради Его святого имени. Возблагодарим же Его, ибо Он благословил наше усердие. Малы, как стадо евангельское, были мы вначале, а теперь разрослись, как дерево у источника. Со страхом и трепетом сходились мы сюда прежде; велика была опасность, и слаба надежда: проливалась благородная кровь лучших людей; сегодня же мы смело можем сказать: трон фараона стоит на глиняных ногах, и дни еретиков сочтены.

– Да приступай же наконец к делу! – с нетерпением прервал священника молодой римлянин с блестящими черными глазами. – Говори прямо, зачем созвал ты нас сегодня?

Сильверий бросил негодующий взгляд на юношу, и хотя тотчас опомнился и постарался скрыть гнев, но голос его зазвучал резко:

– Даже и те, что, по-видимому, не верят в святость нашей цели, не должны колебать эту веру в других. Но сегодня, мой горячий друг Лициний, в наше собрание должен вступить новый член, и его вступление есть очевидное доказательство Божьей милости к нам.

– Кто он? Исполнены ли все предварительные условия? Ручаешься ли ты за него? – посыпались вопросы со всех сторон.

– Вам достаточно узнать, кто он… – ответил Сильверий.

– Нет! Нет! По уставу нашего союза требуется ручательство, иначе…

– Ну, хорошо, друзья, хорошо, я за него ручаюсь, – ответил Сильверий и, обернувшись к одному из многочисленных ходов, которые растекались в разные стороны из этой средней комнаты, сделал знак рукой. Из глубины коридора тотчас выступили два молодых священника, ведя за собой мужчину, закутанного в плащ. Они подвели его к Сильверию, а сами снова отступили.

Глаза всех с любопытством устремились на этого человека. Сильверий после небольшой паузы снял плащ, покрывавший голову и плечи вошедшего.