Э. Гранстрем - Два героя

– Ну, что, – спросил его Кортес, – признаешь ли ты теперь себя виновным?

Торрибио не смутился. В своей темнице он успел обсудить свое положение и решил отрицать свою виновность.

– Клянусь Богом, я невинен! – произнес он громким вызывающим голосом.

Среди свидетелей раздался взрыв негодования.

– Жалкий негодяй! – воскликнул Кортес, сжимая кулаки. – Долго ли ты будешь продолжать свою безбожную игру? Кайся в своих грехах – тебя ждет виселица:

Патер Ольмедо подошел с распятием в руках и громким голосом спросил Торрибио:

– Что ты можешь возразить против этого суда?

– Этот суд недействителен! – ответил с твердостью Торрибио. – Божий суд может быть совершен только в церкви, а здесь, в Тласкале, нет церквей. К тому же судьи утверждаются епископом, а вы, достойный патер, не епископ!

Раздались возгласы изумления. Патер Ольмедо поник головой и задумался. Затем он пожал плечами и сказал Кортесу:

– Он прав! Мы упустили это из виду! Суд недействителен. О Божьем суде теперь не может быть речи.

Глаза Торрибио засияли радостью.

– Что же нам делать, патер Ольмедо? – спросил Кортес.

– Что касается моей духовной власти – он свободен, – возразил патер. – Но он ошибается, если считает, что избежал справедливой кары Господней. Если он виновен, то Бог дал ему эту победу над своими судьями для того, чтобы вполне обнаружилась его вина, за которую он должен понести строгое наказание.

– Вы правы, патер Ольмедо! – воскликнул Кортес. – Но если вы освобождаете его, то я, в силу моей мирской власти, налагаю на этого закоренелого преступника железные цепи! Эй! Закуйте его в кандалы! – приказал он солдатам.

– Я страдаю безвинно! Отец Ольмедо, неужели у вас нет других слов в мою защиту? – взмолился Торрибио, в то время как на него надевали цепи.

Кортес обвел взором собрание и заметил, что многие сочувствуют Торрибио; даже патер Ольмедо хотел, казалось, вступиться за него.

– Успокойся, Рамузио, – произнес Кортес, возвысив голос, – твоя невиновность доказана; а вы, товарищи, зачем шепчетесь между собой? Неужели вы думаете, что я мог поступить несправедливо? В таком случае вы ошибаетесь. Кортес не деспот. Я не только имею право, но обязан заковать в цепи этого Торрибио. Здесь перед вами стоит Гомара из Севильи. Он привез известие, что Антонио Рамузио постигло несчастье; он был тяжело ранен при нагрузке товаров и сознался на смертном одре, что, желая погубить брата, подговорил матроса Торрибио совершить кражу. Признание это засвидетельствовано, и севильский суд разыскивает матроса Торрибио. Полагаю, что наш Торрибио есть тот самый матрос и теперь я исполняю лишь свой долг и передаю его в цепях законным судьям.

– Алонзо Авила, ты завтра поедешь с донесением к нашему королю и государю. Передай Торрибио севильскому судье и скажи нашим соотечественникам, что воров и негодяев они могут оставить у себя! Скажи всей Испании, что герои под знаменами Кортеса не разбойники, прибывшие отбирать у мексиканцев золото. Нет, у них высокая цель! Они намерены водрузить Крест на башнях Теночтитлона и укрепить навеки за Испанией это могущественное царство! Вот в чем состоит задача Фернандеса Кортеса и его непобедимых воинов!

– Прощай, Авила! А вы, товарищи, готовьтесь к новым битвам и победам! Завтра мы выступаем на Теночтитлон! Но я никого не хочу принуждать идти против воли. Еще недавно здесь в лагере ходила по рукам петиция, в которой хотели просить у меня разрешения вернуться на Кубу и оставить начатое дело неоконченным. Но, должно быть, очень немногие подписались под этой петицией, потому что она до сих пор не дошла до меня. Но я готов предупредить желание тех, кто боится предстоящих битв, и потому предлагаю им завтра присоединиться к Авиле. Кто же решил достигнуть великой славы завоевателя Мексики, пусть следует за моими знаменами, уверенный в победе!

Эта воодушевленная речь была встречена громкими восторженными криками. Солдаты прославляли великодушие, ум и справедливость своего вождя, и только очень немногие решили последовать за Авилой в Испанию.

Рамузио протискался к полководцу и, вне себя от волнения, не находил слов благодарить его.

– Ну, теперь тебе ничто не мешает с честью вернуться в Испанию, – сказал Кортес, потрепав его по плечу.

– О, начальник! – воскликнул тот, покачав головой. – Теперь я стал прежним Рамузио и хочу показать товарищам, как студенты Саламанки владеют мечом!