Борис Савинков - То, чего не было (с приложениями)

– Значит, нужно, – сухо возразил Александр.

– Нужно?… не твоя, мол, печаль… Отчаливай, паря… Так… Так… Так. Ну, не буду, Александр Николаевич, не буду… Что это, в самом деле, уж и пошутить, ей-богу, нельзя…

Колька был шумлив и развязен. Но Александру казалось, что развязность его напускная. В сощуренных, зелено-желтых, как у кошки, глазах поблескивали недобрые огоньки, и чуть-чуть шевелились губы, точно Колька что-то шептал. Разгоревшаяся, оплывшая стеарином свеча озаряла усы Александра и его твердый, досиня выбритый подбородок. Колька расстегнул поддевку и сел. Он сейчас же утонул в темноте.

– А знаете, Александр Николаевич, как бы беды не вышло… Когда вы давеча объясняли, что фильки следят, я вам, правду скажу, не поверил. У страха глаза велики… Ха-ха-ха… А теперь и я сомневаюсь… Как будто что-то не то… Не очень благополучно…

– Вы заметили что-нибудь?

– То-то и есть, что заметил… Один прохвост даже увязался за мной. Жирный, сукин сын, кровь с молоком… И карточка зверская: мордаст, а глаза как у волка… Ей-богу… Я со станции вышел, оглянулся: идет. Я в переулок. Идет. Я погрозил кулаком, – ведь я, прости Господи, не младенец, – убью! Ха-ха-ха… И через забор, огородами, к вам… Уж не знаю, разве что голос услышал? А то бы, кажется, ничего… И откуда столько хахарей, Бож-же мой? Жили мы тихо и благородно, по-хорошему, без полицейских крючков. И вдруг, пожалуйте. Милости просим… Р-раз!

– Значит, вы его сюда, привели? – спросил Александр и передвинул свечу. Теперь Колька был ясно виден. Он сидел, развалясь, отставив правую ногу, и рассеянно похлопывал картузом по руке. Его рыхлое, с толстыми щеками лицо улыбалось новой для Александра, загадочной и наглой улыбкой. Александр почувствовал легкую дрожь.

– Ну, а если даже привел!.. Наплевать!.. – сквозь зубы процедил Колька и сплюнул.

– Наплевать?

– А то нет?… Если Ванька не брешет и у нас имеется провокатор, то что такое филеры? Снетки!.. Пустая комедия!.. Очень я их боюсь!.. Ер-рунда!.. Ну, а в чем дело, Александр Николаевич? Зачем вы звали меня?

«Что ответить? – на секунду задумался Александр. – Придумать глупый предлог?… Лгать перед ним, перед охранным шпионом?… Нет, довольно… Я не хочу…» Он поднял голову и, не глядя на Кольку, сказал:

– Что вы думаете о провокации?

– О провокации?

– Да, именно. О провокации в дружине?

– Та-ак… – многозначительно протянул Колька и встрепенулся. Александр прислушался. На улице, под крыльцом, на размытой дождями дорожке мягко шлепали чьи-то шаги. Но засвистел в лесу ветер, зашелестели листья берез, забарабанили крупные капли, и снова все смолкло. Колька перекрестился и таинственно подмигнул:

– Домовой… Нечистая сила… Ха-ха-ха… Так, стало быть, насчет провокации? Так-с… Но ведь я уже докладывал вам…

– Что вы докладывали?

– Я докладывал, что если есть малейшее подозрение, то я, Александр Николаевич, работать не буду… Я уйду… Совсем уйду… Из дружины… Не желаю грязью играть.

Александр взглянул на него:

– Не желаете?

– Нет… Да что же это, в самом деле, такое? Обидно, Александр Николаевич… Ох как обидно… Если только за этим звали, то уж лучше было не звать… Не указчик я… Не доносчик… Нет… Я всем верю… Значит, так – не судьба… Ну, прощайте, Александр Николаевич… – он вздохнул и приподнял картуз… – Всего лучшего пожелаю… До свиданья… Адье…

Колька встал и, улыбаясь все той же непонятной улыбкой, не спеша пошел на балкон. Александр понял, что он уйдет. И в ту же минуту ему стало ясно, что он не ошибся, что перед ним не товарищ, не дружинник Колька-Босяк, а тот продажный убийца, которого он вчера разгадал. И, повинуясь тайному чувству, он внезапным и сильным движением схватил Кольку за воротник. Колька вскрикнул. Его глаза загорелись. Он размахнулся, но не ударил и, опуская руку, тихо спросил:

– Зачем?

– А затем, – бледнея от гнева, повелительно закричал Александр, – что до сих пор я с вами говорил как товарищ, как член дружины, а теперь… теперь извольте слушать… Я – начальник, вы – подчиненный. Я – офицер, вы – солдат… Я приказываю вам отвечать. Поняли? Я приказываю… Где ваш браунинг? Отдайте его…

Медленно догорала свеча, и громадные сизые тени, – тени Кольки и Александра, – колыхаясь, боролись на потолке. Колька, красный, с посиневшим лицом, шевелил беззвучно губами, силясь что-то сказать. Но он не сказал ничего. Он покорно полез в карман и подал заряженный браунинг.

– Отпустите, Александр Николаич… Александр оставил его и бросил револьвер на стол. Колька сел и попробовал улыбнуться: