Иозеф Томан - Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры

Куски мяса застревают в горле гостей — ведь сегодня великий пост.

Голоса их приглушены и робки. Даже эти безбожники знают, что нынче — великий пост.

— Чего испугались, голубчики? — насмехается над ними Мигель. — У вас руки дрожат, дрожат ресницы, деточки!..

— Если нас тут обнаружит инквизиция, нас всех сожгут, — тихо сказал кто-то за вторым столом, не видный в сумерках.

— У меня вы в безопасности, — возразил Мигель. — Меня инквизиция боится больше, чем вы ее. Выбросьте это пугало из головы и пейте. За бессмертие наслаждения!

Вехоо вскочил, крикнул резко:

— Не слишком ли это, Мигель?

— Не будь смешным со своей моралью, гистрион, — обрывает его тот. — Садись, спокойно ешь и пей.

— Не хочу! Отказываюсь от вашего гостеприимства, ваша милость. Не стану я больше смотреть на ваши беснования. Не нуждаюсь в вашей дружбе. И не желаю больше валяться в вашей грязи!

И Вехоо, возмущенный, уходит.

— Задержать? — спрашивает начальник стражи у ворот.

— Зачем? — ухмыляется Мигель. — Мы ведь свободные люди.

Едва Вехоо затерялся в толпе, как послышался отдаленный треск барабанов.

Процессия кающихся приближается.

Темное небо низко лежит над городом, факелы с трудом рассеивают мрак.

— А, барабаны! — И Мигель обращается к музыкантам. — Играйте плясовую!

Музыканты колеблются, дрожат от страха.

Горсть золотых погасила страх в их совести, и инструменты грянули.

Женщины встали с мест и, с четками в руках, закружились в бешеном фанданго.

Гром барабанов нарастает, поверх него разлился траурный хорал «Stabat mater». [22]

— Заглушить! — приказывает Мигель музыкантам.

Во всю силу взгремели гитары и лютни, флейты зазвенели смехом. Неуверенными голосами подхватили мелодию пирующие.

Звуки хорала смешались с любовной песней.

В тот момент, когда процессия кающихся поравнялась с дворцом, Мигель приказал распахнуть ворота и, схватив чашу, вышел на улицу.

— А, пастыри заблудших овечек погоняют свое стадо! — бросает он в процессию издевательские слова. — Эй вы, черные душой и телом! Мое презрение, почтенные!

— Изыди, антихрист! — слышится голос из рядов.

— А не хотите ли блюдо свинины да глоток вина в честь вашего лицемерия? Не желаете ли мертвую или живую красотку к вашей притворной молитве? У наслаждения один вкус, что в Страстную пятницу, что на пасху! Не угодно ли немного золота, чтоб утолить ваш священный голод? О, порождение василиска, я вижу вас насквозь! Вы истекаете слюною при виде маммоны! Так нате же, алчные хищники! Ловите! Хватайте!

И он швыряет в процессию пригоршню золота. Те, возле кого упали монеты, бросаются за ними; кто был подальше, грозят кулаками, осыпают Мигеля бранью. Священники, подняв повыше кресты, проклинают дьявола и призывают гнев божий на голову богохульника.

— Ловите! — кричит Мигель и швыряет в толпу золотой крест с рубинами — дар архиепископа, освященный крест…

Крест исчез в толпе.

А процессия движется, проходит, последние ряды монахов миновали дворец Маньяры, за ними тянется севильский люд.

— Ага, подбираете? Золота хочется? У меня его хватит на всех! Всех вас куплю! — уже исступленно вопит Мигель. — Всех, от архиепископа до последнего дьякона, куплю всю процессию! Вашего бога куплю, над которым смеюсь, и деву Марию, и на ложе свое…

И тут ему отказал голос.

Взгляд его наткнулся на взгляд девушки — закутанная в черный плащ, она шагает в процессии с зажженной свечой в руках. Колеблющееся пламя свечи озаряет ее лицо.

И взгляд этот печален, но полон ласкового участия. Отблеск сокровищ Страстной пятницы в этих глазах; в них — дух, вознесенный надо всем, что низко, в них — нежность и мудрость, в них читается извечная женственность, что одаряет не телом одним, но и душою.

Чаша выпала из рук Мигеля и разбилась.

Словно примерзший к месту, смотрит он в девичьи очи, а они все ближе и ближе.

— Кто вы? — заикаясь, с трудом выговорил Мигель.

Но она лишь серьезно взглянула на него и молча прошла — удалилась с толпою, исчезла.

Мигель кинулся вслед. Бешено расталкивая людей, опрокидывая тех, кто недостаточно быстро уступал ему дорогу, ищет он девушку.

Напрасно.

Свечи мерцают, свет их сливается с морем огня на площади перед кафедральным собором.

Как найти ее? Где искать?

Долго искал Мигель и не нашел и в изнеможении прислонился к стене собора.

В бессильной ярости сжимает он кулаки и клянется всем, что привязывает его к земле, призывает в свидетели небо и ад, что найдет, что он должен иметь эту девушку.