А. Сахаров (редактор) - ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ (Том 1)

Тусклое пламя сальной свечки колебалось от дыхания пурги с моря, тени прыгали по углам, худое лицо Иоганны-Елизаветы от возбуждения казалось ещё страшнее.

Главным камнем преткновения для герцога было, как себя будет держать Фике в отношении веры их отцов? Герцогская семья была крепкими лютеранами, и поэтому герцог не мог допустить, чтобы его дочь переменила веру так же легко, как она могла менять платье или перчатки. И во всяком случае – как она бы смогла принять веру этих русских? Он видел их в Померании – это были казаки, они были страшны, были гадки. У них у каждого в руках нагайка – страшное оружие, которым они истязали людей, одним ударом вырывая из тела куски мяса. А калмыки? Так те ещё хуже казаков! У них и глазки маленькие, как у кошек. А когда они бьются пиками, они щерят зубы, как собаки. Они едят детей – да, да, кто же не знает этого? И как наша нежная Фике может принять веру таких людей? Немыслимо!

И тучный герцог, досадуя, ворочался на постели и то и дело попадал либо рукой, либо ногой в прорехи старого одеяла.

– Как, ваша светлость, до сих пор не приказали подать новое одеяло? – сердился он на жену.

– Да, но для того, чтобы иметь одеяла, надо иметь средства!

– Нет, нет! Всё-таки я не могу допустить, чтобы моя дочь приняла веру этих варваров, – торопился герцог замять неприятный оборот разговора. – А впрочем, знаете что…

Герцог даже сел на постели, поправил вязаный колпак, прикрывавший от блох его уши…

– Если бы вышло так, то, пожалуй, я мог бы получить от императрицы русской тысяч пятнадцать или двадцать таких казаков, чтобы воевать с австрийцами… Хха-ха-ха! Это было бы недурно! Мы с нашим королём Фрицем наломали бы тогда бока «римскому императору»!

Герцогиню волновали другие вопросы. В конце концов дело выгорает, и Фике должна будет вести себя так, чтобы выйти замуж за своего кузена… За наследника русского престола. Но ведь ей только четырнадцать лет! Как ей объяснить, как такую интригу следует вести? Правда, она девочка способная, но всё-таки…

– Сколько, сколько ей? – переспросил герцог.

– Пятнадцатый! И вы, отец, не знаете?

– Пятнадцатый? Чёрт возьми, это не пять лет! Хх-ха! Я, знаете, в пятнадцать лет уже знал кое-что!

– О, эти мужчины! Но всё-таки должна ли я говорить об этом с Фике или нет?

– Я думаю, да! – отвечал герцог, валясь в кровать и натягивая на себя одеяло. – Фу, чёрт, опять дыра! Это священная обязанность матери. И знаете, это лучше сделать в дороге, чтобы она сама не стала здесь болтать… Я потушу свечу, а?

И он улыбнулся в наступившей темноте:

– Кто это там сказал, что Париж стоит обедни? А? А Москва побольше Парижа. Во всяком случае, вы должны хорошо посоветоваться в Берлине с его величеством королём…

И захрапел.

После второй ночи таких разговоров герцогиня приказала мадам Кардель позвать к ней Фике. Девочка явилась и у самого порога высокой двери присела в глубоком реверансе. Герцогиня смотрела на неё в лорнет, оценивая дочь с точки зрения задуманного предприятия:

«Девочка отлично сложена. Да. Благородная осанка. Она выглядит старше своих лет… Лицо не так красиво, но очень, очень приятно. Любезная улыбка очень красит её облик. Нужно только отучить её от гордости… Да, да…»

– Принцесса София! – торжественно обратилась герцогиня к дочери. – Вы знаете, что ни его светлость герцог – ваш отец, ни я ничего не жалели для вашего воспитания… Для вашего образования. И мы надеемся, что вы теперь полностью отблагодарите нас за потраченные нами труды.

Фике стояла неподвижно, широко раскрыв голубые глаза, обе сложенные руки держа под девичьей грудью. На правой, на безымянном пальце блестело кольцо с сердечком.

– Я должна объявить вам большую радость! Её императорское величество императрица России Елизавета, наша добрейшая тётка Эльза, приглашает нас – меня и вас – посетить её в Петербурге… Да, как добра всегда наша тётя Эльза!

И герцогиня подняла глаза к потолку.

– Фикхен, вы воспитаны очень скромно, – продолжала она, – мы бедны, а между тем вы там увидите самый богатый двор в Европе… Дочь моя, вы понимаете, какая ответственность ложится на вас? Вы понимаете, как вы должны держать себя, чтобы полностью использовать этот случай и получить всё, что можно получить? Считаете ли вы себя достаточно серьёзной для этого или… нам лучше отказаться от путешествия?.. Чтобы не осрамиться!

– Матушка! – рванулась к ней Фикхен, но остановилась в полёте. – Обещаю вам, что я буду благоразумна! Я не доставлю вам огорчений!