А. Сахаров (редактор) - ПЕТР III

Брат-вратарь остолбенел от изумления при виде приехавшего в придворной карете отца Филарета, который пользовался высоким почётом у всей монашествующей братии в лавре, а также был облечён особым доверием высокопреосвященного владыки Феофана. Но царский духовник, обыкновенно по возвращении из города всегда находивший для смиренного инока у ворот обители какое-нибудь приветливое, назидательное или шутливое слово, а также часто наделявший его вкусными гостинцами, в изобилии получаемыми от многочисленных почитателей, прошёл на этот раз мимо с безмолвным, важным кивком головы и тотчас; пройдя через двор, поднялся в покои владыки в среднем монастырском корпусе.

Покачивая головой, смотрел ему вслед вратарь.

– Неужели Господь просветил императора, – промолвил он про себя, – и государь также избрал достойного старца себе в духовники, как он был некогда избран почившей в Бозе благочестивой императрицей Елизаветой Петровной? Да, да, видно, так оно и будет; иначе не приехал бы он сюда в императорской карете! И, должно быть, что-нибудь особенное взволновало отца Филарета, если он, не ведающий гордыни, прошёл сегодня мимо меня, не поздоровавшись.

Он поделился своими догадками кое с кем из монастырской братии, проходившей по двору, и вскоре по всем кельям распространилась весть, что Господь смиловался над притесняемой церковью и избрал благочестивого и твёрдого в вере отца Филарета, чтобы просветить душу императора и вернуть её на правый путь с пагубной скользкой тропы, которая безвозвратно вела его к вечному осуждению.

Тем временем отец Филарет проходил по большой широкой галерее, где в оконных нишах сидели с молитвенниками в руках несколько духовных лиц, которые поднимались ему навстречу для дружеского или почтительного поклона.

Он вошёл в роскошные покои владыки и немедленно был введён молодым послушником в кабинет высокопреосвященного, который, в противоположность великолепию больших приёмных залов, был обставлен с монастырским убожеством и не содержал в себе ничего, кроме мебели простого дерева, нескольких книжных шкафов и образов на белых штукатуреных стенах.

Владыка, высокий, видный, но несколько сгорбленный старец лет семидесяти, с бледным, серьёзным лицом и большими тёмными глазами, у которых его преклонный возраст не мог отнять огня, сидел в кресле с высокой спинкой у своего письменного стола за чтением объёмистой книги. Отец Филарет почтительно поцеловал руку владыки, который с благосклонной приветливостью, но и с некоторым удивлением осведомился о причине явного волнения, отражавшегося в его чертах. По знаку высокопреосвященного отец Филарет сел на стул возле него и с тревогой и смущением передал ему свой недавний разговор с императором.

Владыка слушал спокойно, не обнаруживая ничем своих затаённых чувств; его серьёзное лицо оставалось невозмутимым, и лишь в тот момент, когда монах в заключение своей речи повторил слова императора, столь благосклонные к церкви, а также высказал своё смиренное мнение, что намерения Петра Фёдоровича, пожалуй, внушены ему Небом ради спасения России, владыка поднял, как бы в знак протеста, руку, и тонкая, насмешливая улыбка мелькнула на его губах.

– То, что ты говоришь мне, брат мой, не удивляет меня, – сказал он, когда монах умолк по его знаку. – Как руководитель церкви, благополучие и величие которой по произволению Божию вверено мне, я обязан всё видеть и слышать, чтобы твёрдою рукою направлять кормило при всяких бурях! Заранее предугадывал я подобное решение государя, который управляет Российской империей, хотя не помазан ещё на царство в первопрестольном граде Москве. И несомненно, это решение послужит к благоденствию русского народа и православной церкви, если Иоанн Антонович, отпрыск наших исконных царей, воспитанный в строгом благочестии, будет возведён на престол своих отцов; и если Пётр Фёдорович освободит из темницы узника, который некогда был уже провозглашён императором, и подготовит этого юношу к его высокому призванию, то это послужит доказательством того, что Божественная Премудрость употребляет на пользу даже недостойные орудия ради своих целей. Но не так произойдут события, как думает погрязший в грехе и неверии государь. Я вижу, брат мой, что Господь Бог избрал тебя орудием Своей божественной воли, и я давно признал тебя достойным такой благодати, а потому я посвящу тебя в то, что, укреплённый усердною молитвою, признал я за волю Небес.