А. Сахаров (редактор) - ПЕТР III

– Дерзкий поп!.. Как ты осмелился? – вспыхнув гневом, вскрикнул Пётр Фёдорович, но тут же сдержался и, близко подойдя к продолжавшему стоять спокойно монаху, произнёс: – Вы правы, батюшка, в отношении церкви; я вовсе не хочу заходить далеко в ссоре с ней. Я уже вернул из ссылки митрополита, которого хотел было наказать за сопротивление моим желаниям; я не хочу пускать в ход насилие, но уверен, что он признает обязанности церкви принести и со своей стороны жертву ради императора и России.

– Церковь не побоится жертвы, раз дело зайдёт о защите родины, – произнёс монах, на которого заигрывания императора оказали столько же влияния, сколько и вспышка гнева пред тем, – но церковь не имеет права позволить умалить имущество, так как оно принадлежит бедным и нуждающимся, матерью коих она является. А теперь дело идёт о пролитии русской крови ради расширения пределов страны, не имеющей с нами ничего общего.

– Эта страна – страна вашего императора. Война, в которой я требую поддержки церкви, должна будет быть ведена для защиты моей чести против надменного врага. Разве ваш император, покровитель вашей церкви, не имеет права на вашу помощь?

– Не требуйте от меня ответа на этот вопрос, ваше императорское величество! Не мне определять обязанности и права церкви. Высокопреосвященный владыко, глава которого озарена Самим Богом, даст вам ответ; но берегитесь поднимать против него руку насилия! На его защиту восстанут все ангелы и святые мученики церкви. Я же лично приношу вам свою искреннюю благодарность за то, что вы изволили доверить мне Иоанна Антоновича. Я исполню ваше поручение, но раньше я должен испросить на это разрешение владыки, потому что без его согласия я не могу покинуть монастырь.

– Сделайте это, сделайте, батюшка! – произнёс Пётр Фёдорович и, точно озарённый внезапной мыслью, ближе подходя к собеседнику, глухим голосом прибавил: – Вы – человек, могущий хранить тайну, вы русский и любите потомков своих царей.

– Да благословит Господь эту кровь и да сохранит её во веки веков, – сказал отец Филарет, причём его лицо просияло высоким воодушевлением, после чего, кинув на императора строгий взор, он прибавил: – Если только она не отвратится от единой истинной православной церкви.

– Так вот, – продолжал Пётр Фёдорович, – тот Иоанн Антонович, который томился всю свою молодость в заточении, происходит от крови Петра Великого; вы видели его, и по наружности он – настоящая копия могучего царя, заставлявшего трепетать пред Россией всю Европу. Известно ли мне то же самое насчёт ребёнка, называемого моим сыном? Он – сын той немки, которую дали мне в жёны на моё несчастье, это я знаю наверно, – воскликнул государь с насмешливым хохотом, – но сродни ли он мне, этого я не знаю; почему бы тогда не поменяться ему местами с тем Иоанном Антоновичем, в котором бесспорно течёт кровь Петра Великого? Иоанн Антонович – отпрыск рода старинных царей, он принадлежит к вашей церкви, в которую вы ввели его сами; что сказали бы вы на то, если бы я возвёл его на ступени моего трона, чтобы со временем оставить ему венец, который покоился ещё на его младенческой колыбели?

– Государь, государь! – воскликнул отец Филарет, который при этих заявлениях императора не мог сохранить своё невозмутимое спокойствие. – Государь, остановитесь! То, что вы говорите, ослепляет меня и приводит в смятение… Какое чудо сотворил бы Господь, если бы вознёс наконец это дитя, которое Он вёл путём долгого тюремного искуса, на престол его предков! Но мой взгляд, государь, слишком ограничен; не требуйте от меня ответа!.. Я буду лишь молить Бога, чтобы Он просветил вас… И Господь смилуется над Россией. Он внушит вам то, что справедливо.

Пётр Фёдорович, по-видимому, довольный впечатлением, оказанным на монаха его словами, сказал в ответ на это:

– Россия, имеющая в вас достойного сына, будет мне благодарна. Идите же теперь, просите высокопреосвященного владыку, чтобы он разрешил вам принять на себя заботу о благородном несчастном царевиче!.. Во дворе вы найдёте заложенный экипаж; воспользуйтесь им, чтобы отправиться в Невскую лавру, после чего он отвезёт вас к вашему питомцу.

Пётр Фёдорович позвонил и приказал вошедшему камердинеру проводить монаха до кареты, поданной уже к крыльцу.

Отец Филарет откланялся, совершенно сбитый с толку всем слышанным, и на этот раз, переступая порог, обернулся, чтобы благословить издали императора.

Монах, громадная фигура которого занимала весь кузов кареты, был быстро подвезён лошадьми с императорской конюшни к широко раскинувшемуся монастырю благоверного князя Александра Невского на берегу Невы.