Валерий Лобачев - И печатью скреплено. Путешествие в 907 год

Положение осложняется еще и тем, что византийские источники молчат о походе 907 года. Впрочем, это не дает нам оснований сомневаться в его исторической реальности, как это делают некоторые зарубежные исследователи русско-византийских отношений. Причина этого умолчания не только в том, что далеко не все памятники византийской историографии дошли до нас (а потери их действительно велики в период турецкого и предшествовавшего ему латинского порабощения), но, возможно, и в том, что достаточно бесславные для истории Византии события могли найти или слабый или вообще никакой отклик в анналах Византийской империи.

Поход 907 года был тщательно продуман и организован Олегом. Русское войско состояло не только из киевской княжеской дружины, но и из воинов других русских земель, вошедших в состав Древнерусского государства. Олег, как говорит летописец, взял с собой новгородцев, кривичей, древлян, радимичей, северян, вятичей, хорватов, дулебов и тиверцев. В состав войска входили и представители неславянских народов, находившихся под властью киевских князей. Это были угро-финские племена чуди и мери. Были в войске Олега и варяжские дружинники, находившиеся на службе у Русского государства.

Поход был комбинированным: сухопутным и одновременно морским. Только кораблей отправилось в него, по сведениям летописца, 2 тысячи. Прибыв водой к византийской столице, однако, и они были использованы в завершившем поход сухопутном бою, поскольку греки закрыли цепями водный подход к Константинополю. Олег велел поставить корабли на колеса. Попутный ветер ударил в паруса, и русское войско потрясло воображение греков не только своей силой, но и ошеломляющим внешним видом. В память о своей победе Олег прибил свой щит «на вратах Цареграда».

Так повествует о походе Олега летописец. Вероятнее всего, в этом рассказе он использовал какие-то устные предания. Слишком уж много в этих сухопутных кораблях, бегущих на парусах, от народного эпоса, сказочной или полусказочной фантазии, хотя и не совсем беспочвенной. Вспомним часто встречающиеся на Руси, особенно на ее северных землях, волоки, то есть места, где корабли сухопутным образом перетаскивались из одной реки в другую.

Само обращение к эпическому стилю и приемам многозначительно. Победа русских войск над великой империей запечатлелась в народной памяти именно в таких формах.

В этом же ключе следует рассматривать и данные летописца о контрибуции. Византия вынуждена была заплатить по 12 гривен на каждого воина на корабле, а их было по 40 человек на корабле, то есть 80 тысяч человек. Если принять во внимание, что древнерусская гривна весила более 133 граммов серебра, контрибуция составляла 128 тонн серебра, что за реальную цифру принять «невозможно.

Как уже было сказано выше, между русскими и греками был заключен договор, касающийся главным образом положения русских купцов в Константинополе. Если даже текст этого договора считать не подлинным документом, а реконструкцией летописца, он правильно отражает общую принципиальную ситуацию сложившихся в это время русско-византийских отношений. Русские купцы обеспечивались на полгода продовольствием. Получали они его и на обратный путь. Снабжались русские купцы и корабельными снастями. Им предоставлялась и такая важная привилегия, как право беспошлинной торговли.

Так успешно завершился поход русских войск на Константинополь в 907 году. Русь выходила на международную арену.

Кандидат исторических наук

А. РОГОВ

Дунайские булгары обносили свои владения высокой оградой из колючего терновника. В ограде были смотровые отверстия – окошки.

Фряги – генуэзцы, вообще западноевропейцы. Нигде такой тяжелой брони, как в Западной Европе, не надевали.

Цистерна – подземное каменное сооружение с колоннами, водохранилище.

Корпорации вездесущих нищих следовало бы знать, что для славянских долбленых челнов течь не слишком характерна. Что их ввело в заблуждение – надстроенные борта русских лодий или дело просто в привычности молитвы о течи?

Самона – бывший раб.

Находившийся тут же, у фонтана, Абу Халиб вспомнил восточную шутку: «Море сгорит, и будет вдоволь жареной рыбы». Но председатель нищих об этом, разумеется, не знал.

Итиль – город в тех местах, где нынешняя Астрахань.