Лина-Софья Нейман - Пятница

- Ой, Шейне, я вижу - вы заняты. Простите. Пожалуйста, не обижайтесь. Но от вашего сына мне совсем житья нет.

Добродушная Шейне ни о чём не расспрашивала. В душе она совершенно согласна, что от Иоськи житья нет. Но что она может поделать? Ведь она мать. Неприятны ей эти вечные жалобы. Она тоже многое могла бы рассказать про сына тёти Цили, рыжего Вельвеле. И даже про Розу, дочку тёти Цили, однолетку Иоси… даром что девочка. Но… как-никак они соседи, живут рядом, зачем ссориться?

Как-то вышла особенная неприятность. Иося загонял голубей. Он им свистел, кричал: «Гуль-гуль-гуль…» Но они в голубятню не летели, Тогда он снял свою рубашку и стал размахивать ею над головой. Чёрные рукава кружились в воздухе, точно крылья мельницы. Всё сильней, сильней… И вдруг - трах! - подозрительный звон.

У ног Иоси лежали блестящие осколки стекла, донышко от банки тихо раскачивалось на колышке забора, а тётя Циля уже стояла рядом и кричала:

- Погром! Настоящий погром!

Иося с рубашкой в руках бросился бежать.

Солнце уже успело высоко подняться над головой. День стоял хотя и осенний, но ясный и тёплый. Беда была только в том, что Иося проголодался: он ушёл из дому рано утром. А голод, известно, как прицепится, так и не отстанет. Надо было наконец и домой вернуться. Не сидеть же под мостом до ночи!

Колокольчик над дверью в подвале огорчённо звякнул: «Ай-а…»

Иося боязливо просунул голову в дверь. Сестра Сима, как всегда, сидела спиной к двери и строчила на машине. Она не повернулась, не обратила внимания ни на звон колокольчика, ни на скрип двери. Её согнутая спина и одно плечо выше другого и без слов говорили: «Да ну тебя! Никакого терпения не хватит!» А мать, стоявшая у печки в глубине комнаты, обернулась и ласково улыбнулась:

- Иоселе, ты же весь день не ел.

У Иоси отлегло от сердца. Значит, тётя Циля ещё не заходила. Он шумно уселся за стол, наклонился над тарелкой. Но горячая картошка вдруг застряла в горле. Ужасная догадка пронеслась в голове: тётя Циля ждёт вечера, когда отец вернётся домой. Тогда она явится… и будет плохо.

Иося сорвался с места.

- Куда? - крикнула мать.

Но Иося уже был во дворе. Нащупал в кармане верёвку. Вот всё, что нужно. Привязать верёвку одним концом к забору тёти Цили, только пониже, а другим концом - к трубе дома. Тут непременно должна пройти тётя Циля. Она как выйдет из дому, сразу - стоп! - и растянется. Как бы ещё ноги себе не переломала… Тогда ей будет уже не до голубей.

Отец вернулся из синагоги. Он аккуратно повесил пальто в углу на вешалку, положил молитвенник в комод и подошёл к ушату - вымыть руки. ‹- Сейчас сяду ужинать, - сказал он матери.

- Всё готово! Садись! - ответила мать. Она стелила постель.

Иося» укладывался на сундуке. Он думал: «На этот раз с тётей Цилей всё обошлось. Скорей заснуть, тогда и разговоров не будет».

Вдруг за окном раздался страшный грохот. Как будто полка с посудой оторвалась от стены и вылетела через окно на улицу.

Отец молча направился во двор. Но в дверях столкнулся с тётей Цилей.

- Ой, ой, ой! - стонала она. И швырнула на стол кучу глиняных черепков: - Нате вам, Шейне, ваш горшок для теста! Не моя вина, если я так упала, что едва жива осталась. Благодарите за это вашего негодного мальчишку. Это он протягивает во дворе верёвки, чтобы добрые люди падали!

- Ах! - Шейне ахнула и заломила руки,

Это же её большой глиняный горшок, она одолжила его тёте Циле. Такого во всём Вилькомире нет. Все соседи ходили к ней одалживать этот замечательный горшок, внутри такой гладкий и блестящий.

А тётя Циля разошлась. Она кипела, как большой котёл с бельём на печке.

Отец подошёл к Иосе:

- Ну? Что ты о себе думаешь? Ты понял наконец, что натворил? Что ты скажешь?

Иося точно в западню попал. Он укрылся с головой. Ему было стыдно. С тётей Цилей воевал! Нет, нехорошо он поступил! Нечестно. В темноте тайком верёвку протянул. Не может он теперь взглянуть отцу в глаза.

Но отец с силой сдёрнул с него одеяло.

- Чтоб голубей больше в доме не было! - закричал он таким громовым голосом, точно его слова должны были донестись до самой голубятни.

В этот вечер Иося заснул в слезах.

Целый день Иося бегал по Вилькомиру. Его отовсюду гнали:

- Что мальчишке взбрело в голову? Кому охота пустить к себе голубей? Кому они нужны? Мало, что ли, горя без них?

Иося знал, что в Вилькомире живут тесно, бедно. У всех куча детей. Свободного места ни у кого нет. А всё же он надеялся: вдруг набредёт на таких людей, которые любят голубей? Они же хорошие, умные птицы. Мальчик представил себе плавный полёт голубей, как они, взмахнув крыльями, набирают высоту. Не раз Иося им завидовал: они могли лететь куда хотят. Не то, что он, Иося. Только свой Вилькомир и знает…