Merlin - Olivier

Теперь самое время вернуться к собственно кухне. Разместив заготовительные столы на регулярно подвергающемся влажной уборке кирпичном помосте, Франсуа решил проблемы грязи и вони. Однако, с учетом весенней распутицы, переноска подготовленных для термообработки полуфабрикатов в находящиеся в деревне русские печи была делом не очень безопасным и весьма долгим. Строительство же вокруг помоста изрядного числа новых печей француз счел излишеством и приказал тут же, на помосте, воздвигнуть открытый очаг, способный обжаривать и обваривать свежеподготовленные заготовки пищепродуктов. Очаг был воздвигнут, в виде большого кирпичного корыта (поскольку, как уже упоминалось, основным способом готовки мяса в цветущей Франции было зажаривание оного на открытом огне камина). Выяснив уже в первый же день эксплуатации очага, что традиционные русские чугуны мало приспособлены для подобной конструкции дровосжигающего устройства, Франсуа-Рожер распорядился перекрыть часть очага чугунной плитой, на которую имелось в виду оные чугуны ставить для нагревания. Озадаченный этой работой кузнец Василий, зная о не очень высоких параметрах теплопроводности нецветного металла и о весьма высоких свойствах его же в части теплорассеивания, проделал в плите несколько отверский, в которые чугун аккуратно усаживался до половины, обеспечивая непосредственный контакт варочной емкости с пламенем. А в дальнейшем, имея в виду использование чугутов разной емкости и, следовательно, размеров, усовершенствовал идею, внедря в практику динамическую оптимизацию диаметра отверстий разнокалиберными соосными перекрывающимися кольцами.

Буквально через неделю оказалось, что в практике приготовления кушаний в основном используется именно перекрытая чугунной плитой часть очага. А посему вскоре практически весь очаг оказался закрыт чугунными плитами с отверстиями под чугуны, а для загрузки дров в утробу новоявленного термоагрегата были изготовлены несколько чугунных же дверец в боковых стенках. И, как венец конструкции, для улучшения тяги была построена труба. А для имитации «русской печи» при необходимости запечь что-либо в нескольких секциях боковые дверцы вели не в топку, а в замкнутые каморы. Эти каморы, не имеющие естественной проветривающей тяги, как натоящие русские печи, быстро напитались запахами запекаемых в них продуктов, и за своеобразный вкусный «дух» получили у местного крестьянства ставшее в настоящее время привычным название «духовки».

А первый же настоящий весенний дождь продемонстрировал необходимость строительства крыши, каковая была сооружена с использованием в качестве подпорок обыкновенных стен, желательность которых подкрепилась пыльными ветрами. Впрочем, капитальных стен было выстроено всего три, четвертая представляла собой лишь легкую дощатую перегородку, убираемую во время работы во избежание перегрева. По совету того же кузнеца непосредственно над плитой был поставлен жестяной короб для отвода раскаленного воздуха, чтобы жар чугунной плиты не спалил попросту потолок во второй раз… Сама же чугунная плита с дырками над очагом получила среди пейзан название «кухонная плита», а впоследствии это название распространилось и на весь тепловыделяющий агрегат.

Название же свое все заведение в целом получило вскоре после постройки благодаря стараниям иностранца все-таки изучить трудную речь аборигенов. Зайдя как-то в производственное помещение, зарубежный руководитель узрел группу начинающих поваров, усиленными темпами освобождающих очередной чугун от содержимого. На вопрос, а что, собственно, пейзане тут делают, смущенное крестьянство честно ответило «кушаем», ибо отпираться, имея до предела забитые горячим продуктом рты, было просто неразумно. Однако начинающий мастер пищевых работ, считая (и совершенно справедливо), что дегустация продукта в процессе приготовления есть профессиональная обязанность любого кулинара, задал вопрос свой исключительно в лингвистических целях. А, успев к тому времени узнать, что куют в кузне, сделал естественный логический вывод, что «кухают» в «кухне». Набитый род оголодавшего крестьянина плюс тяга к знаниям юного иноземца дало новое русское слово. Крестьяне быстро смекнули, что словом «кухня» (которое они сочли за французское) иноземец кличет новое строение, а к тому времени, когда недоразумение могло бы прояниться, слово успело распространиться не только среди жителей Бабынино, но и в десятке открестных губерний. Есть авторитетные исследования, доказывающие, что г-н Оливье так до конца жизни и не узнал, что слово «кухня» введено в русский язык именно им.