Олег Михайлов - Александр III - Забытый император

Александр III с величественной медлительностью подходил к каждому по порядку, начав с армейских лиц. Остановившись перед полковником, он сказал ему несколько дежурных фраз, а затем добавил:

– Подождите, не уходите. Я с вами хочу еще поговорить…

Затем царь обратился к Витте и сказал, что очень рад его видеть, рад, что тот согласился исполнить высочайшее желание и принял место директора департамента железнодорожных дел.

– Кстати, Сергей Юльевич, – осведомился император, – в каком вы чине?

– Я всего лишь титулярный советник, – отвечал Витте. – И к тому же нахожусь в отставке.

Государя удивил скромный девятый ранг, соответствовавший военному чину штабс-капитана. Вспомнился популярный романс Даргомыжского:

Но еще больше изумило и даже насторожило императора, что Витте получил отставку.

– За что же, Сергей Юльевич, вас уволили? – уже строгим тоном спросил он.

– За орден Прусской Короны, ваше величество, – спокойно пояснил Витте.

– Как так?

– Очень просто. Будучи управляющим Юго-Западными дорогами, я имел постоянные сношения с дорогой, идущей в Кенигсберг, в Пруссию, и участвовал в съездах с представителями немецких железных дорог. Вдруг мне пишут из Министерства путей сообщения, что император Германский Вильгельм пожаловал мне орден Прусской Короны. И вот министр просит меня сообщить, за что мне пожалован этот орден.

Царь ухмыльнулся в бороду, предвкушая, какую дерзость министру учинил этот хват Витте.

– И что же?

– Так как я на Министерство путей сообщения был очень зол из-за проволочек в моем очередном назначении, то ответил следующее. Я очень удивлен, что меня об этом спрашивают, ведь орден дал не я Вильгельму, а Вильгельм мне. Поэтому они должны были обратиться к Вильгельму, почему он дал мне орден. Я же объяснить этого не могу, так как никаких заслуг ни перед императором Вильгельмом, ни перед Пруссией за собою не чувствую и не знаю…

– Вам, я думаю, – сказал император, – по новой должности полагается чин действительного статского советника…

Перескочить из девятого класса сразу в четвертый, что соответствовало чину генерал-майора, было совершенно исключительным явлением. Витте поблагодарил государя и поклонился.

Затем дежурный флигель-адъютант провел собравшихся в Мраморную столовую. Витте определил, что рядом с ним будет сидеть полковник, но его отчего-то не было. Очевидно, полковника задержал государь – он появился лишь в середине завтрака. Потом всех приглашенных отвозили на вокзал в экипажах, рассчитанных на двух человек. Сев с полковником, Витте решился спросить:

– Простите, если это нескромно, но почему император оставил вас? О чем он с вами говорил?

Полковник улыбнулся и ответил:

– Видите ли, государь знал меня, когда я был очень полный. А теперь я худой. Вот он меня все время расспрашивал, каким образом я сделал, что так похудел. Я ему рассказал, какую жизнь вел и что ел. Он сказал, что очень мне благодарен, что это он тоже попробует, потому что ему неудобно быть таким толстым.

А Витте с непривычки думал, что царь интересуется каким-нибудь государственным секретом…

Вспоминая свой разговор с Витте, император повторял себе:

– Таких по характеру людей я люблю.

Государь вернулся в Гатчину в самом скверном настроении и заперся в своем маленьком кабинете. За толстыми фолиантами в шкафу нашарил пузатую фляжку с коньяком, наполнил им серебряный стаканчик из-под перьев (боялся Минни и ее досмотров), быстро опрокинул обжигающую влагу и тотчас засунул фляжку на место, за книги.

Умер дядя Костя!

Конечно, он перенес немало тяжелого в жизни, но во многом сам был виноват! Дядя Костя, без сомнения, оставался правой рукой папá в деле освобождения крестьян и в других реформах. Но когда он проявил тот же либерализм, будучи наместником в Царстве Польском, это не очень-то отвечало интересам империи.

Впрочем, для Александра Александровича и сама великая реформа представлялась теперь поспешной и до конца не продуманной. Что ж, прошлого не вернешь и не переиграешь. Пусть уж история расставит все на свои места….

Главное же заключалось в ином – и об этом знал весь Петербург: в недостойном поведении дяди Кости в семейной жизни.

Они с дядей Низи обзавелись побочными семьями, побочными женами из балета и с этими балетчицами жили открыто, словно законные супруги. Покойник ездил со своей танцовщицей Кузнецовой и по России, и за границу, к чему, еще в бытность наследником, Александр Александрович относился совершенно отрицательно. И хотя дядя Костя был гораздо старше его, он страшился своего царственного племянника и даже не мог в последние десять лет приезжать в Петербург, а жил или за кордоном, или в Ялте.