Эустахий Чекальский - ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА .ПОВЕСТЬ О ГЕНРИКЕ ВЕНЯВСКОМ

На блестящем подносе, покрытом белой салфеткой, подали мед. Два бокала из чешского стекла с красными ободками мигом наполнились золотистой жидкостью.

— За будущую славу мальчугана! — приятель доктора поднял свой бокал. Доктор последовал его примеру.

Генек, услышав это, быстро использовал момент:

— Раз вы пьете за мою будущую славу, то и я должен выпить…

Высокий худой собеседник залился смехом:

— Конечно! Папа тебе нальет рюмочку этого польского нектара. Вижу, что ты, сынок, не пропадешь. Умеешь попасть в точку.

Доктор пригубил бокал и передал сыну.

— Что ж, выпей. Ведь это действительно за твой будущий успех… Не осрами меня у Панофки.

— Уж если маэстро Горнзель меня хвалил, то и он похвалит… — с оживлением ответил Генек и хлебнул из отцовского бокала.

— Молодец парень! Выйдет из него человек… Понравилось?

— Очень… — сказал Генек.

— Потому, что это вино из польского меда. В нем чувствуется вкус и запах наших цветов, наших садов.

Трудолюбивые пчелки насобирали меду, чтобы сделать приятное людям. А, может быть, и ты будешь как эти пчелы? Только вместо меда будешь собирать окружающие нас звуки: песенки наших птиц, шум ветра, играющего свои полонезы и мазурки на спелых колосьях ржи и пшеницы, извечную песню наших лесов и пущ, широкую и вольную, как океан. В шелесте листьев, в кваканьи лягушек, в шуме хлебов и в голосе июльской грозы — своя музыка. Надо, однако, иметь уши, чтобы запоминать все эти звуки и передать их в песнях, танцах, операх, симфониях. Сынок, сможешь ли ты? — шепчет высокий, худой товарищ отца.

— У меня очень хороший слух и музыкальная память, — ответил ребенок. — Мой профессор Горнзель и моя мама твердят об этом постоянно.

Штабслекарь Тадеуш Венявский взглянул пристально на своего однополчанина. Вот уж никогда не думал, что этот квартирмейстер может так поэтично и красиво говорить о меде, пчелах, цветах, деревьях, ветре, птицах, лесе и о музыке. Он сказал, вернее повторил:

— Вот именно поэтому я и привез мальца. Пусть сам маэстро Панофка проверит его способности. Учить мальчика — дело дорогое, не шуточное. Необходимо увериться, обдумать, как его дальше воспитывать.

— Вы будете на концерте этого чешского скрипача?

— Уже запаслись билетами в Большой Театр. Программа великолепная. Концерт Бетховена. Плохо только, что перед концертом ставят какой-то французский фарс…

— Ничего, дружище. Неплохо и посмеяться. Вы говорите о комедии «Этажом выше»?

— Если уж приехал человек в Варшаву, хотел бы посмотреть что-нибудь посерьезнее.

— Это, конечно, так. Ведь Люблин известен своими концертами, театрами. Известно и тамошнее Музыкальное общество. Ваш город считается родиной знаменитых скрипачей. Кто же этого не знает? Даже я знаю! Ведь Антоний Флеминг — прекрасный музыкант, да и Францишек Солтык уже завоевал себе признание. Францишек Суходольский — ученик Байо, устроил концерт на удивление всем нашим любителям музыки. У вас и Гжегож Пухальский, Адам Смоликовокий, Станислав Выгживальский, Юзеф Закжевский — все скрипачи, сливки музыкального мира.

— Ах, квартирмейстер, вы право, бесподобны! Откуда у вас такие сведения о люблинских музыкальных делах?… Пожалуй, выпьем еще бутылочку этого нектара?

— Пожалуйста… Не откажусь. Но ведь вы идете на бетховенакий концерт в исполнении Панофки.

— Официант! Еще бутылочку каштелянского!

Генеку ресторан уже надоел.

— Папа, я пойду в номер. Поупражняюсь немножко. Ведь скоро мне придется играть у Панофки.

— Сиди на месте! — оборвал отец.

Бутылка не помешала доктору и квартирмейстеру вовремя встать из-за стола. Доктор Венявокий с сыном поднялись к себе в номер. Худой квартирмейстер поплелся на улицу Фрета, где служил в каком-то казначействе.

Большой театр, концерт, публика, оркестр, люстры, лимонад, маэстро Панофка, дирижер, артисты, выступающие в фарсе «Этажом выше» — все это произвело большое впечатление на семилетнего, живого мальчика. И только на другой день, когда он очутился перед маэстро со своей скрипкой в руках, его детское беззаботное настроение несколько изменилось.

Маэстро Панофка остановился в гостинице на Краковском Предместье. Как и полагается знаменитому артисту, он занимал там аппартаменты: салон с роялем и спальню.

Окна салона выходили на улицу. Обстановка здесь была получше, чем в номере Венявских на улице Длугой, хотя отель «Польский» также считался одной из лучших гостиниц города.