Семён Цвигун - Мы вернёмся (Фронт без флангов)

Зауер задымил сигарой, прошелся по кабинету, помолчал, потом обратился к Гансу:

– Проследи, чтобы его хорошо накормили. Поест – посадить в отдельную камеру. Бумагу дайте, пусть подробно… как можно подробнее напишет все, что ему известно об отряде… об отряде этого майора.

Повернулся к Петренко, предупредил:

– Не вздумай обманывать! При малейшем подозрении – на виселицу!

– Господин начальник, извольте не сомневаться! Работкой моей будете предовольны! Очень даже!

– У вас говорят: "Поживем – увидим", – ответил Зауер и к Гансу: – Уведи!

Оставшись один, Зауер снял трубку, позвонил начальнику гестапо Отто Кранцу.

– Господин оберштурмбанфюрер, с вашего разрешения организовал небольшую проверку, как его… Петренко. Похоже, что будет служить…

– Я вижу, вам понравился этот трус больше, чем мне.

– Мы уже получили от него некоторые ценные сведения. Кое-что генерал фон Хорн уже реализует. Я думаю, ему можно доверять. Именно потому, что он трус и негодяй.

– Именно поэтому спешить не будем. Пусть поработает следователем городской полиции. Пусть омочит руки в русской крови. Тогда деваться ему будет некуда, тогда и посмотрим.

Петренко сытно пообедал. Ему даже дали полстакана шнапса. Довольный собою, уселся писать донос. Писал подробно, до мелочей. Привел список командиров отряда, биографические данные некоторых, кого знал, описал внешность и характерные приметы. Указал принадлежность к партии и комсомолу.

О Млынском написал: "Волевой, опытный командир, коммунист-чекист, непримиримый враг фюрера". Подумав, дописал: "Этот подлежит немедленному уничтожению". Прочитал, улыбнулся. Очень кстати показалась ему приписка. А когда вспомнил, где живет семья Млынского, – как-то рассказывал ему Дмитерко, да прикинул, что сейчас эта территория оккупирована немцами, подбежал к двери и принялся стучать и кричать:

– Позовите поскорее начальника! Мне нужно сделать сообщение! Чрезвычайной важности!..

Надзиратель ушел. Петренко нетерпеливо ходил по камере. Улыбаясь. Потирая руки.

Семья Млынского, рассуждал он, могла не успеть эвакуироваться на восток. Женщине с маленьким ребенком и старухой матерью не так-то просто выехать. Схватят их гестаповцы – он, Петренко, на коне. Разве это не будет лучшим доказательством его искренней преданности фюреру?..

Дверь заскрипела, открылась. В камеру вошел Ганс.

– Ну? – спросил он брезгливо.

Петренко, захлебываясь от радости, рассказал о семье Млынского, сунул в руку Гансу написанный им подробный донос.

– Молодец! – одобрил Ганс. Наградил сигаретой, собственноручно вынув ее из полной пачки. – Кури. Заслужил.

На другой день утром Петренко привели к Зауеру. Гестаповец похвалил за подробное донесение об отряде Млынского, о семье майора. Задал ряд уточняющих вопросов. Поздравил с назначением следователем городской полиции.

– Вам оказано очень большое доверие, – сказал Зауер. – Нужно его оправдать.

– Да какие могут быть сомнения, господин…

Не обращая внимания на подобострастный лепет, Зауер вызвал Ганса.

– Ознакомьте господина следователя с его обязанностями, свяжите с начальником городской полиции.

Зауер дождался, когда Ганс и Петренко уйдут, позвонил начальнику оперативного отдела гестапо Курту Шмидту.

– Каковы результаты розыска семьи Млынского?

– Считайте, что нам крупно повезло: только что мне сообщили, их доставят сюда к вечеру.

– Вот так удача!

Зауер тут же позвонил Отто Кранцу. Как не сообщить шефу приятную новость первым? Выслушав, Кранц распорядился:

– Сведения об отряде Млынского, сообщенные Петренко, немедленно передать в штаб армии для нанесения бомбового удара. Жену Млынского использовать как приманку для поимки ее мужа. Поручаю лично вам разработать план операции. Учтите, такой прекрасной возможности покончить с Млынским и его отрядом у нас еще не было. Просчета при таких шансах нам никто не простит.

– Сделаем все возможное, господин оберштурмбанфюрер! Женская слабость всегда была нашей союзницей. Считайте, господин оберштурмбанфюрер, что птичка под именем Млынский у нас в клетке.

– Я всегда считал вас хорошим контрразведчиком, Зауер!

Лестные слова шефа, возможность отличиться подняли настроение Зауера. Он решил, что по такому поводу можно и кутнуть. Захватил Ганса и укатил в гестаповском "мерседесе" в офицерское кабаре. Оно размещалось в гостинице, которая до оккупации города называлась "Лондонская". Сейчас ее охранял усиленный наряд солдат из отряда СС. Зауер любил это кабаре. Правда, много шума, но зато безопасно.