Василий Колташов - Византийская ночь(исправленный вариант)

- Заставить нас ты не сможешь. Сами мы не пойдем. Не к чему нам война. Скоро дозреет рожь. Идет время мед собирать, - негромко произнес дак с рассеченной ноздрей [103]. Глаза его светились искренней голубизной. Он один стоял в замшевой шапочке.

Валенту показалось, что человек этот едва держится на кривых ногах. На мгновение подумалось, что стоит только надавить, приказать, как это всегда делалось в Византии, и люди подчинятся. Подчинятся. Сделают, что от них требует господская сила. Римлянин отогнал глупое заблуждение. «Если не помогут уговоры, тогда помогут авары», - повторил он злые слова Всегорда. Не минуты тот не сомневался в бесполезности подобных попыток.

Все говорили одно.

- Сколько тут живу, никогда еще настоящей войны не видел. И никто не видел. Князья дрались, мстили друг другу за обиды. Племена ругались. Старейшины проклинали друг друга, а край здешний как жил, так и живет без большой беды.

- Не будет никаких аваров, - сомневался моряк.

- Не мы одни хотим жить в покое. Племена, приютившие нас, тоже отдали дань войне. Дел теперь много… - смотря в землю, пробурчал широконосый фракиец. Жидкие седые волосы облепляли его красные уши. - Кочевники приходят и уходят, а хлеб, рыба и дичь остаются. Чащи спрячут нас если нужно. Пусть дерутся дружины…

«Жить в покое?» - мысленно повторил Валент. Он не желал этого никогда. Даже здесь он хотел дышать всей грудью. Вновь оглядел благородный изгнанник десяток землепашцев, бывших рабов или бедняков спасшихся от римских порядков в этих краях. «В Италии ты не зря полагался только на букелариев. И не зря здешние князья ищут опору в дружинах, а не простых общинниках. Иначе где еще взять силы для воплощения замыслов», - сказал он себе. Уговоры не имели смысла. Поднять беглецов на войну могли только старейшины племен, среди которых те обитали.

- Брось этих людей, Валент. Рабы даже на свободной земле остаются рабами. Пусть Перун вырвет мне сердце, если я лгу, - прорычал человек в медвежьей шкуре.

- Так вот кто кричит, - басисто установил Деян. Он первым бросился к окну, вырубленному в бревенчатой стене.

На зиму оно забивалось деревом, летом - прикрывалось тряпкой или звериной шкурой.

- Тише! - пресек его Идарий.

Валент обернулся. Властным знаком отпустил соотечественников. Те с ропотом поплелись в сторону городских ворот.

- У меня есть к тебе разговор, римлянин. Ты ведь слышал обо мне? Я шел ругаться с тобой, но, похоже, изменил намерения.

- Ты медвежатник Сом?

- Верно.

Валент протянул руку. Сом пожал ее с силой. Уста римлянина дрогнули от скрытой боли. Он отныне не сомневался, что этот человек мог удавить медведя любой величины.

- Скажи, зачем ты связался с этим сбродом? Они не воины, не охотники. Я бы сказал… Они не мужчины. Пускай себе ковыряют землю.

- Такова необходимость, - сухо ответил римлянин, разминая ноющую кисть за спиной. Подумал: «Вот кто точно лишен исторической магии своего племени. Только хватка, напор и наглость. Даже князь не пожелал брать его с собой».

Рассказывали, что много лет назад Сом отбил у Даврита женщину. Она родила медвежатнику нескольких дочерей и одного сына - Невзора. Однажды Валент слышал, как князь посмеивался над этим мальчиком, называя его шуткой Велеса.

Они смерили друг друга глазами.

- Необходимость? - с иронией повторил Сом. - Тебе лучше знать. Скажи Всегорду, пусть, когда нужно, рассчитывает на меня. Я соберу ему полсотни таких парней, что сам Перун не сможет одолеть.

- Ты я вижу, не боишься богов, - с похвалой заметил Валент.

- Про меня говорят, что я боюсь только медведей! Не слышал такого!? - грубо расхохотался Сом.

Римлянин улыбнулся.

- Вот что… Наши дети дерутся. Сын у меня один. Я не хочу, чтобы мальчика покалечили в драке. Его и так задирают слишком часто. Он этого не заслужил. Твоего мальчишку, я знаю, задирают не меньше. Никто не любит римлян.

- Особенно сами римляне, - смягчил тон Валент.

Варвар снова расхохотался, показав волчьи клыки. В смехе его ощущалась неискренность. Чувствовалась едва прикрытая угроза. Он опять заговорил. Слова его делались злее одно за другим.

- Пусть твой волчонок держится подальше от моего медвежонка. Иначе я начну разговор так, как начинаю его, забираясь в берлогу к зверю. Ты слышал, наверное, про мои дела? Что скажешь!?

Валент почувствовал, что нервы его производят холод. В оглохшем теле горела только растущая ярость. «Даврит не зря плохо переносит этого человека. Понимаю его», - подумал римлянин. Средним пальцем левой руки он пробежал по влажным бровям. Вздохнул, собираясь с мыслями. Дал себе немного успокоиться.