Булат Жандарбеков - Томирис

Люди тяжело перевели дыхание и одобрительным гулом нарушили степную тишину. Массагеты по достоинству оценили рыцарский жест, с которым царевич признал себя побежденным. Но в следующее мгновенье ликующий вопль взвился в поднебесье — юная дочь Спаргаписа, расстегнув, бросила к копытам Желя свой девичий пояс, объявляя Рустама своим избранником.

Томирис продолжала смотреть на спящего Рустама. Поднялась. Вздохнула и громко, решительно сказала: — Как "что делать"? Воевать и победить!

За сто лет до рождения Томирис у подножия Черных гор, близ святых могил предков, собрался совет вождей и старейшин всех сакских племен и родов. Собрать этот совет стоило неимовернейших трудов и усилий, так как вся сакская степь была в огне раздоров и междоусобиц. Массагеты громили и разоряли кочевья сколотое, угоняли друг у друга скот караты и дербики, в кровопролитную схватку вылилась многолетняя тяжба между могучими и задиристыми аланами и многочисленными и воинственными тохарами, самовольно занимали удобные и надежные зимовки аугасиев более сильные абии, шла упорная распря из-за водопоев между асиями и атиями, враждовали апасиаки и сакараваки... Суровая необходимость заставила вождей нескольких племен найти общий язык между собой и договориться о созыве подобного совета. Но когда он все-таки состоялся, то оказалось, что собрать вождей и старейшин — это еще не самое трудное и главное дело. Сыпались взаимные попреки и оскорбления, более благоразумным приходилось разнимать буйных вождей, бросавшихся друг на друга с обнаженными акинаками, чуть ли не силой стаскивать с коней оскорбленных и обиженных, стремившихся покинуть этот сумасшедший совет. После долгих споров, криков, ссор и примирений вожди племен пришли к решению объединить всех саков под единым началом. Страсти разгорелись с новой силой. Наконец, после долгих интриг и раздоров, смертельно уставшие и охрипшие отцы сакских племен и родов согласились вручить верховную власть над степью и тамгу вождя вождей — Ишпакаю, богатырю и великому воину.

Очень скоро Ишпакай понял, что удержать в повиновении эту грозную степную вольницу невозможно, если ее не объединить общей целью. И он, соблазнив кочевников заманчивой картиной богатств и славы, повел свои орды в дальний и тяжелый поход.

Когда в странах Передней Азии распространились слухи о каких-то кочевниках, явившихся не то с севера, не то с востока и называвшихся то ли ишгузы, то ли саки, то ли скифы или еще каким-то варварским именем, этому не придали особого значения. Мало ли пришельцев видели в этом благодатном крае, а где они? Растворились бесследно в людском море, не оставив в памяти даже своих имен. К тому же на пути этих диких и никому неведомых племен стоит несокрушимой преградой грозная Ассирия — госпожа всего Востока!

Грозная Ассирия оказалась не такой уж непреодолимой преградой для этих дикарей, и прорвавшиеся ишгузы, словно ураган, пронеслись по всей Передней Азии. Они топтали копытами своих коней цветущие поля и нивы, приводя в упадок земледелие — основу жизни этого края. Их стрелы не знали промаха, а зверино-дикий вой наводил ужас и сеял страх. Самые могущественные и богатейшие страны мира трепетали перед этой необузданной силой. Пророки народов Передней Азии предрекали гибель всему живому от этих страшных и беспощадных кочевников, которые "...держат в руках лук и стрелы. Их голос шумит, как море. Они мчатся на конях, выстроившись, как один человек, чтобы сразиться с врагом, и никто не может противостоять им!» <���… Держат в руках лук и стрелы. Их голос шумит, как море. Они мчатся на конях, выстроившись, как один человек, чтобы сразиться с врагом, и никто не может противостоять им!» - слова пророка Иеремии.>

Но ишгузы не собирались уничтожать государства и города этого края — источники обогащения. Опытные скотоводы — они понимали, что с зарезанной овцы больше не сострижешь шерсти и не выдоишь сладкого, жирного овечьего молока. Их мало интересовали взаимоотношения народов, они не вмешивались во внутренние дела и государственное устройство стран, в пределы которых вторгались. Все они, большие и малые, были лишь объектом для грабежа и сбора дани. Они и здесь вели себя, как в своей степи: ограбив и выворотив наружу, словно пастбище, одну страну, они внезапно снимались с места и вскоре хозяйничали уже в другом месте, нередко весьма отдаленном от прежнего. Не говоря уже о племенной знати, которая жила во дворцах, окруженная гаремами и многочисленными рабами, рядовая масса кочевников, развращенная мародерством и грабежом, тоже не помышляла о возвращении на родину к своим задымленным кибиткам, табунам и суровым будням кочевой жизни.