Вадим Саралидзе - Легенда о Коловрате

Евпатий надулся от незаслуженной обиды, но в этот момент Пересвет отер забрызганное кровью лицо и плюнул вслед отступающим.

– Ну! Бегёте, псы поганые, сыроядцы? Это вам не из засады стрелы пулять!

Дружинники, что остались в седле, немедля кинулись в погоню. Ратмир, зная подлые повадки степняков, пытался остановить горячных молодых дружинников.

– Стойте, дурни! Это нехристи нас заманивают!

Но было уже поздно. Из кроны поваленного дерева на них полетела сеть с привязанными по краям камнями. Воины и кони падали и беспомощно барахтались в ловушке, пока лучники пронзали их стрелами почти в упор. Часть всадников прорвалась вперед, с гиканьем преследуя врага, но впереди ждала еще одна засада – с тугим звоном натянулись между деревьями доселе спрятанные под снегом канаты, которые удерживало по десятку желтолицых воинов. Пара всадников, оторвавшихся вперед, налетела на препятствие и кубарем свалилась с коней. Остальные остановились, кружа на месте. Раздался оглушительный скрип и за спинами у дружины повалились на дорогу заранее подсеченные деревья, теперь и путь назад тоже оказался закрыт. Всадники крутили головами, а кони вставали на дыбы. Внезапно по обочинам дороги, прямо из сугробов, выросли воины с арбалетами, и ратников с двух сторон накрыл стальной град.

Багатур следил за уничтожением конницы урусов и едва заметно кивал сам себе головой. Наконец он дождался, пока седобородый командир повел за собой остатки отряда на помощь товарищам. Ломая строй, пешие воины двинулись вперед по оврагу. Глупцы. Теперь они все погибнут. На лице знатного монгола заиграла самодовольная улыбка, и он поднял вверх сжатый кулак. В воздух взвился желтый флажок. Из леса, тяжело ступая, двинулась тяжелая ордынская пехота. Латники, в прочной броне, закрывшись обитыми металлом щитами и выставив вперед копья, наступали со всех сторон. Багатур жестом приказал вести его коня. Настало время лично поучаствовать в разгроме.

Ратмир отбросил в сторону утыканный стрелами щит и взял меч покрепче двумя руками. Вокруг продолжали биться дружинники, всего их, считая Евпатия и самого Ратмира, осталось не больше десятка. Пересвет, тяжело дыша, метнул копье в наступавший строй. Один из степняков отлетел назад чуть не на две сажени, но его место сразу же заняли, и щиты опять сомкнулись. С тыла на рязанцев наступал еще один отряд, окружая их полукругом. Пересвет покачал головой и снова взялся за зазубренный топор.

– Со всех сторон обложили, собаки татарские! Силушкой их бери! Вперед!

И дружина пошла в последнюю атаку.

Евпатий и Ратмир, вдвоем, стоя на камнях, отбивались от наседавших монголов, когда за спинами сражавшихся появился богато одетый молодой всадник с изумрудной серьгой в ухе. Он отдал несколько кратких приказов. Степняки ринулись в атаку, разбивая строй ратников и окружая их по одному. Целый десяток воинов облепил Пересвета, пытаясь свалить ревущего великана с ног. Один за другим падали дружинники, но Евпатий продолжал отчаянно махать двумя клинками, прикрывая спину старшего товарища. Уже сквозь кровавую пелену он увидел неспешно подъезжавшего к месту сечи старика в разноцветном шелковом халате. Старца сопровождал отряд отборных телохранителей на косматых коренастых лошадях.

Молодой командир с изумрудной серьгой и бесстрастным хищным лицом, минуя убитых и раненых, которых торопливо добивали монголы, подъехал вплотную к паре выживших бойцов и с интересом всмотрелся Евпатию в лицо. Казалось, он был всего на пару лет старше молодого дружинника. Парень поднял клинки, шатаясь от усталости, и оскалился в ответ. Откуда-то сбоку послышался голос старика:

– Ты хорошо провел свой первый бой, молодой багатур. Теперь покажи-ка себя. Зааркань этого урусского волчонка.

Всадник коротко кивнул и принялся раскручивать кожаный аркан. Петля стремительно мелькнула в воздухе и туго затянулась на шее. В глазах у Евпатия потемнело, и он рухнул с камня навзничь, прямо в мягкий снег. Он все проваливался и проваливался в снег, глубже и глубже, пока вокруг не стало окончательно темно и тихо.

Желтоватый, почти незаметный, лучик солнца мазнул из беспросветного мрака по ресницам, опаляя глаза раскаленным железом. Евпатий сцепил зубы и напрягся всем телом, силясь сдержать стон, – поганые не увидят его слабость. Он слышал, что бой еще идет, он где-то совсем близко. Там гибнут товарищи… А Ратмир, что с ним? Жив ли?