Александр Прозоров: Любовь, опрокинувшая троны

В этот тревожный период все патриотически настроенные силы, настоящие государственники, сплотились вокруг царя Дмитрия Ивановича. Однако оголтелая пропаганда московских заговорщиков, шведских и польских завоевателей называла виновником всех бед именно патриотическое, национально ориентированное правительство сына Ивана Грозного. Любые попытки спасти государство преподносились как желание «Вора» захватить трон. Главного противника польской агрессии клеймили, как польского ставленника. В результате в России творились уже совершенно безумные события. Новгородские войска совместно со шведскими интервентами пытались подавить борьбу псковичей за свою свободу; москвичи вместе с польскими интервентами громили Тулу и Серпухов; рязанцы истребляли царские отряды, освобождающие Стародуб и Чернигов от польских оккупантов…

И в этот момент, на удивление вовремя, из пропагандистской машины завоевателей внезапно оказался выдернут самый важный элемент: «Лжедмитрий» исчез!

Утратив главный жупел войны, люди остановились, осмотрелись – и у народа наконец-то наступило ужасающее отрезвление. « В Новгороде – шведы, в Москве – поляки, а мы зачем-то режем друг друга на потеху нехристей! Зачем, почему и как же это так получается?! » – спросили себя они.

В результате князь Трубецкой смог спокойно пройти к Москве и осадить ее, не опасаясь удара в спину. «Лжедмитрий» исчез – и Прокопий Ляпунов больше не мог объяснить рязанцам, с какой стати они вдруг должны идти убивать калужцев? Ведь никакого «Вора» в Калуге больше нет! Рязанцы предпочли выступить против поляков на стороне Трубецкого, что оказалось для Прокопия Ляпунова смертным приговором.

В результате, когда князь Пожарский сел в Ярославле и затеял разговор о необходимости созвать Земский собор, сформировать правительство, избрать царя (угадайте – кого?) и уж потом идти освобождать Русь православную от иноземцев – «земли» резонно ответили: « Коли ты такой патриот, отчего языком в Ярославле треплешь, а не Трубецкому в войне помогаешь? » И «второму ополчению» пришлось идти на Москву.

Исчезновение «Лжедмитрия» стало невероятно грамотным и очень точным политическим ходом патриотического правительства. Нет «Вора» – нет повода к гражданской войне. Остается только один враг – внешний.

Остается понять: мог ли согласиться сын Ивана Грозного на такое самопожертвование?

Думается, что да. Дмитрий с самого начала был достаточно наивным идеалистом, милующим врагов, дарующим свободы, планирующим университеты, отменяющим подати. Одно его обещание лично принимать со ступеней дворца жалобы от любых людей чего стоит! По средам и субботам…

Любящий Россию мальчик, перечитавшийся красивых книг и выступающий «за все хорошее против всего плохого». Реальный мир оказался к нему суров, однако Дмитрий все же смог собрать вокруг себя реальных патриотов, готовых на жертвы во имя отчей Державы.

Думается, что руководитель, в команде которого работают люди, подобные князю Трубецкому, не может оказаться ничтожным самовлюбленным эгоистом. Он тоже должен быть самоотверженным патриотом. И когда стало ясно, что для блага страны нужна «сакральная жертва», Дмитрий просто исчез.

Единственным, кто совершенно точно должен был быть против, так это Мария Мнишек. Ведь с исчезновением мужа она мгновенно теряла любые надежды вернуться на престол!

Остается предположить, что в этот период у царя и царицы что-то «разладилось». Общая убежденность историков в наличии ее любовной связи с атаманом Заруцким подсказывает, что именно.

Вероятно, Дмитрий узнал про измену.

А он был идеалистом – такие обманов не прощают.

«Третий Дмитрий», по версии энциклопедий, был то ли «вор Сидорка», то ли московский дьякон Матвей «из церкви за Яузой».

Эта версия смотрится очень красиво, пока не начинаешь приглядываться к деталям.

Подробности состоят в том, что «провозгласил» себя царем «вор Сидорка» не где-то в тихой лесной Костроме или заволочном Шенкурске, где можно было бы срубить с наивных обывателей денежек и поваляться на мягких перинах, а в осажденном шведами Ивангороде. Причем после «провозглашения» он взял в руки копье, сел на коня и вместе со своими казаками (у «вора Сидорки» были свои казаки!) атаковал шведов, снял осаду Ивангорода, а затем стал зачищать от оккупации окрестные земли, причем был ранен в боях.

Насколько я помню, в анналах истории есть только два случая подобного самозванства. Это Жанна д'Арк и «вор Сидорка!»