Александр Волков - Два брата

Накануне Илья побывал у брата и знал, что Егору предстоит доказать превосходство русского умельца над иноземным мастером. Илья пренебрежительно отзывался о работе Егора над тростями, табакерками и прочими безделушками, но к его изысканиям по пороховому делу относился с уважением, понимая их большое значение.

Илья нетерпеливо ждал начала испытаний.

Егор Марков очень волновался. Но еще более был взволнован Елпидифор Кондратьич, которого буквально трясла дрожь. Ракитин уговаривал обоих:

– Егорша! Елпидифор Кондратьич! Ну что вы так растерялись? Чисто маленькие! Знаю я, что наши пороха верх возьмут!

– Это еще как сказать, – возразил Бушуев, – Немец – он тоже хитер…

– Немец хитер, а русский умен, – отрезал Иван Семеныч. – А хитрости супротив ума николи не выстоять!..

С другой стороны мачты сгруппировались иностранцы: Питер Шмит, его жена и несколько голландских купцов. Шмит бросал на русских враждебные взгляды и тихонько переговаривался с земляками.

Секретарь Петра, Алексей Васильевич Макаров, держал записную книжку и свинцовый карандаш: он должен был записывать результаты испытаний.

Пробные порции пороха были упакованы в маленькие мешочки. Надписи указывали сорт пороха, его количество и время изготовления. Мешочки были запломбированы правительственными комиссарами, приставленными три месяца назад к Маркову и Шмиту.

– Начинайте! – приказал Петр.

Первая очередь по жребию досталась Шмиту. Бросая гордые взгляды на соперника, пороховой мастер заложил первую порцию.

– Порох мелкий, ручной, [192]– объявил Шмит.

Раздался выстрел. Царь не спускал глаз с мачты.

– Восемьдесят пять футов. Запиши, Васильич! – приказал он Макарову.

Мушкетный порох поднял конус на семьдесят восемь футов, а пушечный – на семьдесят три.

Испытание проб, пролежавших два и три месяца, дали сравнительно мало отличающиеся друг от друга результаты. Петр был доволен.

– Изрядно! Изрядно! – повторял он, потирая руки.

Шмит сиял и бросал в сторону русских мастеров гордые взгляды. Он был совершенно уверен в победе.

Пришла очередь Маркова.

Егор дрожащими руками заложил пробу.

– Порох мелкий, ручной! – срывающимся голосом выкрикнул он.

Царь и вся его свита ждали первого марковского выстрела с большим нетерпением.

Выстрел прогремел. Конус взвился. Какая-то доля секунды, и он оказался значительно выше верхушки мачты.

Эффект был неописуемый. В толпе громко ахнули. Царь сорвал с себя треуголку и торжественно махнул ею в воздухе.

– Ха-ха-ха! – грянул он. – Мачту к черту!

Слова царя произвели неожиданное действие. Из-за спин вельмож выскочил сторож при плаце, здоровенный краснолицый мужик в плотничьем переднике, с топором в руке. Подскочив к мачте, он нанес ей страшный удар под самое основание.

Петр оторопел.

– Стой, стой! – закричал он. – Что творишь?!

Сторож в азарте продолжал рубить мачту. Еле-еле его оттащили.

Петр вволю посмеялся, затем сказал:

– А ну, Егор, валяй – выпаливай следующую!

Каждый выстрел марковским порохом вызывал все большее и большее изумление.

Всякий раз конус взлетал выше мачты, и сравнительную силу разных сортов пороха приходилось оценивать только приблизительно, на глаз.

Питер Шмит с побелевшим лицом уткнулся глазами в землю и не хотел смотреть, как стреляет Марков. Но гул поздравлений и восторгов, доносившийся до него после каждого выстрела, заставлял его нервно передергивать плечами.

Испытания закончились. Пороха Маркова оказались по меньшей мере раза в полтора сильнее Шмитовских. Продолжительность хранения оказывала на них меньшее влияние. Если дальность выстрела лежалым порохом у Шмита падала на десять – пятнадцать футов, то у Маркова она уменьшалась футов на пять – восемь, хотя с точностью определить это было невозможно.

– А ведь, пожалуй, и впрямь мачтам конец пришел, – сказал Петр. – Отныне пробы делать будем не на высоту, а на дальность, и к сему надо способы изыскать. Займись-ка этим делом, Егор!

– Слушаю, государь. Только, осмелюсь доложить, – и мачты могут в дело идти: стоит только уменьшить вес пробы…

– Верно, верно. Молодчина, скоро соображаешь! – Царь притянул к себе Маркова, ласково тряхнул его за плечи. – За сегодняшнее изъявляю тебе, Марков, свое особливое удовольствие… О сем будет еще у нас разговор.

Егор взглянул на царя с удивлением.

«Это неспроста», – подумали догадливые царедворцы.

Питер Шмит, набравшись смелости, быстро шагнул вперед: