Александр Волков - Два брата

– Взорвало! – вздохнул Марков.

– Я ведь тебе говорил…

Установку разобрали, почистили. Новую порцию взяли меньше – взрыв произошел через час после начала опыта.

– Так у нас ничего не выйдет, Елпидифор Кондратьич, – заявил Марков. – Ведь когда в ступках смесь толчем, то ее смачиваем. Надо смачивать и здесь. Сухое вещество всегда будет взрываться.

Работы снова прекратились. Егор приспособил лейку, из длинного и узкого носика которой падали одна за другой капли воды. Частоту падения капель можно было регулировать, наливая в лейку больше или меньше воды. Оставалось путем опытов установить количество воды, потребное для смачивания. Если давали воды слишком много, получалась темная грязь, которая просачивалась через все щели кожуха. При недостаточном количестве воды смесь взрывалась.

По настоянию Бушуева, опыты производились в особом амбаре, под величайшим секретом.

Долгими, кропотливыми опытами изыскатели подошли к правильной подаче воды на жернова. Но однажды их постигло несчастье. Носик лейки, выпускавший воду, засорился, и ни Марков, ни Бушуев этого не заметили. Они как раз заложили порядочную порцию смеси и с нетерпением ожидали результатов. Марков крутил вал, а Бушуев подошел его сменить. И в это время внутри ящика трахнуло, и он разлетелся. Марков упал, чувствуя сильную боль в левой руке; около него лежал ошеломленный Бушуев; из раны на лбу у старика бежала кровь.

Жернова внутри ящика разлетелись в куски, и вся установка была разрушена. Превозмогая боль, Марков и Бушуев сбросили обломки в подвал, навели кое-какой порядок и только потом вышли.

– Чего толпитесь? – сурово крикнул Бушуев на собравшихся рабочих. – Али никогда взрывов не видали? Ну, пыхнуло, ну, покорябало нас, а работу из-за этого резон бросать? Марш по местам!

Левая рука у Егора Маркова оказалась переломленной, и это вызвало порядочный перерыв в работе. Но время не пропадало даром: Марков обдумывал до мельчайших деталей будущее оборудование.

Ему пришла в голову хорошая мысль: заменить каменные жернова медными, налитыми внутри для тяжести свинцом.

– Это будет лучше, – объяснил он товарищу по опытам. – От каменных жерновов при вращении получается пыль, коя ухудшает свойства пороха; да и шероховаты они чересчур: удары неровностей дают искорки, и ежели смесь недостаточно смочена, она сразу взрывается.

Пока Егор болел, Бушуев энергично действовал, несмотря на просьбы жены и детей сидеть дома и лечиться. С плотно обвязанной головой, он разъезжал с мельницы в город и обратно в постоянных хлопотах. Он заказал два жернова, и, чтобы это получилось совершенно секретно, сдал заказ на бегун одному литейному заводу, а на лежень – другому. Через месяц опыты возобновились.

После четырех-пяти часов вращения (это теперь производилось силой воды) получался порох, все частички которого в результате окончательной обработки были одинаково тверды и плотны и отливали одним и тем же синевато-черным блеском.

– Можно теперь и к царю идти! – заявил пылкий Бушуев.

– Рано… рано… – говорил Егор. – Надо до настоящего дела довести, чтобы потом стыдиться не пришлось. Выждем время, пусть наш порох пожежит. Узнаем его стойкость.

Снова пробы пороха помещались в разные условия, выдерживались в сухих и сырых местах. Потом их испытывали.

Егор совершенствовал конструкцию мельничной установки, составлял разные сорта пороха.

Ракитин приехал на сестрорецкую пороховую мельницу – узнать, что удалось сделать Маркову.

– А ты чего добился? – спросил Егор.

Иван Семеныч сознался, что его переговоры со Шмитом оказались безуспешны.

– Сколько денег истратил на него, треклятого, а все ни к чему…

– Ну, так я, брат Ванюша, большего достиг!

– Да что ты? – глаза Ракитина засияли надеждой. – Неужто секрет открыл?

– Вот то-то и есть что открыл!

– Своим умом, значит, дошел?

– Конечно, своим.

– Егорша, бога ради, успокой мое нетерпение! Напрасно Елпидифор Кондратьич дергал Маркова за рукав и предостерегающе мигал ему: простодушный механик все рассказал Ракитину.

Иван Семеныч несколько минут сидел молча, оценивая всю важность сделанного товарищем открытия.

– И ты уверен, что этот самый секрет и скрывает иноземец? – радостно спросил он.

– Голову на отсечение даю.

– Хо-хо! – Ракитин сорвался с места. – Так я же теперь покажу ему, хвастунишке голландскому!

– Иван Семеныч! Что ты хочешь делать? – в отчаянии вскричал Бушуев.