Юрий Борев - СТАЛИНИАДА

Полупочетная ссылка

Сталин ревновал к славе Жукова. В историю вождь хотел войти полководцем, выигравшим войну. Жуков этому мешал.

После войны Сталин отправил маршала командовать Одесским округом. Однако через два года такая ссылка показалась Сталину недостаточной. Жуков был вызван в Москву. Сталин показал ему бумагу, подписанную Берия и Абакумовым, утверждавшую, что Жуков более пятнадцати лет является агентом английской разведки.

Маршал понимал возможные последствия подобного документа, но Сталин дружески положил рук у на его плечо и сказал: "Я не верю этой бумаге. Однако видишь: здесь две подписи, машинистка печатала, в моем аппарате два-три человека знают текст. Поэтому придется отправить тебя куда-нибудь. Назначим тебя командующим Уральским округом".

Оскорбительна была не только новая форма ссылки, но и то, что вождь принимал маршала за дурака, не понимающего, что бумага Берия и Абакумова — дело рук Сталина.

Молдавские пляски

В Большом театре завершалось торжественное заседание, посвященное Октябрьскому празднику 1950 года. Все встали и запели «Интернационал». Сталин взял под козырек, хотя никакой шапки на нем не было. Поскребышев с сожалением прошептал:

"Постарел наш вождь!" У Сталина был острый слух, и он услышал эти слова. После торжественной части состоялся праздничный концерт.

Последним его номером было выступление молдавского танцевального коллектива. Лихие пляски вызвали в зале бурную овацию. В сопровождении Поскребышева Сталин вышел из правительственной ложи. Навстречу шел человек с широкими густыми бровями. Сталин сказал:

— Молодци твои молдавьяни!

Человек смущенно улыбнулся, а Поскребышев сказал:

— Товарищ Сталин, это Брежнев — секретарь Днепропетровского обкома.

— Постарел ты, Поскребышев. Стал отставать от жизни.

В тот же вечер Сталин распорядился избрать товарища Брежнева первым секретарем ЦК Молдавии. Кадры решают все.

Карьеризм

Известный аппаратный работник комсомола Мишакова в 1938 году оклеветала генерального секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Васильевича Косарева, который был посажен и погиб. По наущению Мишаковой жена одного из членов Политбюро сказала Сталину: "Очень жаль, что у нас в Политбюро нет женщин". Сталин с его развитой политической интуицией и подозрительностью сразу почувствовал, что эти слова выражают чей-то интерес. Вождь стал допытываться: кто тебе это сказал? кто просил высказаться?

Женщина призналась: Мишакова. На этом карьера Мишаковой кончилась. Ее сняли с поста инспектора Политбюро и отправили «вниз», на преподавательскую работу в вуз, где она вскоре провалилась по безграмотности.

Конец карьеры

В 1952 году Сталин попросил начальника своей охраны генерала Власика подсчитать, во что обходится содержание телохранителей. С помощью специалистов Власик произвел скурпулезные подсчеты. Цифра получилась астрономическая. Увидев ее, Сталин возмутился.

— Нэ может этого быть, это чэпуха, — сказал он и обратился к Берия. Тот подтвердил, что все эти подсчеты — чепуха.

Так в 1952 году закатилась карьера Власика.

Сталинский кадр

В конце 40-х годов Рюмина перевели из Архангельского отделения в главный аппарат МГБ. Отдаляя Берия, особо доверенным лицом и, возможно, преемником оберпалача в 1952 году Сталин сделал Рюмина.

Рюмин любил допрашивать сам. Четверо стражников приводили заключенного, раздетого догола, и клали на пол в кабинете.

Допрашиваемого держали за руки и за ноги, а Рюмин сапогом давил на мошонку, пока человек не признавался в чем угодно. Именно Рюмину Сталин поручил вести дело врачей. Когда после смерти Сталина Рюмина расстреливали, он вел себя относительно мужественно, в отличие от Берия, который катался по земле, молил о пощаде и готов был целовать у солдат сапоги.

Не высовывайся!

В конце 1952 года «Известия» напечатали фотографию: секретарь горкома партии Москвы Николай Павлович Фирюбин осматривает новую сельскохозяйственную технику. Фотография вызвала недовольство Сталина: что это, мол, за самореклама. Берия работы. Через несколько дней его вызвали к Сталину. Войдя в кабинет, Фирюбин остановился у двери. Сталин и Берия разговаривали по-грузински. Потом Берия, показывая на Фирюбина, спросил вождя:

— Что мы будем делать с этим дерьмом?

— Расстреливать вроде не стоит, может быть, посадить в тюрьму? — резонерствовал Сталин и, так и не приняв окончательного решения, сказал: — Пошел вон, потом решим.