Аркадий Савеличев - Последний гетман

– Семья-то у тебя, ясновельможный, какая? Случись что, по миру ведь пойдут!

Дальше совсем открыто:

– Не дурак был собиратель наших земель, Богдан-то Хмельницкий. Взял да и передал гетманство сынку своему!

И хоть мало что знали помышлявшие о наследстве родственнички, но рассуждение свое имели. Здравое, надо сказать. За гетманом как за порогами днепровскими сидели. А ну как пороги-то возьмут да и уплывут вниз по Днепру? Ищи-свищи счастьица!

Сам гетман о наследстве, может, и поболе их размышлял, но мысли свои таил, за зубами слова тревожные держал. Добро бы Елизавета, но теперь Екатерина. Нрав ее твердый и коварный он достаточно изучил. Молчи, гетман, и мысль свою зряшную не выказывай!

Когда уж слишком разошлись родственнички-полковники, он Кочубея в одну руку за чуб ухватил, Галагана в другую и без прикрас крикнул:

– Геть у меня! Разболтались! Еще на улице гвалт поднимите!

Улица – это вся степь казацкая…

Родственнички притихли, а у него что – других дел нету? Кругом хвастовство да воровство. Один Хорват чего стоит! Тоже, поди, о наследстве рассуждает. Прилетел из Сибири гол как сокол, а теперь повсюду поместья скупает да своих приживальщиков сажает. Чуяла душа: еще придется с ним не на сабельках, так на бумагах сенаторских повоевать… В Петербурге-то все продается и покупается. Сейчас не при Елизавете Петровне, не побежишь к ножкам царским: мол, матушка, ратуй! Другим ножки-то в наследство отданы…

Не хватало ему сейчас Григория Теплова, чтоб бумажный поток укоротить. Что делать, учитель самой Государыне потребовался, а уж тут не поспоришь. Хват парень! И то сказать: при гетмане он вроде как в услужении, а там в случае нужды гетман ему кланяйся. Чиновник, он, может, и повыше гетмана! Такую степную вьюгу поднимет, что не знай, куда головушку спрятать. Тот же Хорват – он что, без таких вот чиновников дела свои вертит? Уж если пройдоха Хорват деньги через сенаторов самому императору подсовывал – куда дальше пылить по степи?

Требовалось прежде всего свою канцелярию упорядочить. С бегством Гриши Теплова бумажная волна буквально захлестнула. Не любил он бумаги, что делать. Собираясь в Малороссию, не к кому иному, как к Михаиле Ломоносову постучался. С такими словами:

– Скажите, Михаил Васильевич, где мне толкового человека подыскать?

Немало удивился профессор вопросу:

– Да разве есть в России толковые люди?

– Я зрю перед собой одного из таких.

– Это от того, что всю жизнь делаю глупости.

– Тем не менее я надеюсь, Михаил Васильевич, получить от вас ответ.

В прибавку к вежливости слуга уже тащил большущий короб. Одного взгляда было довольно: в пять минут не покончить…

Славно они посидели с профессором! И наконец сошлись на одном студенте, уже закончившем курс университета. Имя у него было дивное: Аристофан Меркурьевич Соседкин. В заграничных университетах нынешний президент что-то слышал и об Аристофане, и о Меркурии, но как-то не соединял это с Соседкиным. Сейчас вот слилось в единое лицо. Даже не поповское или там разночинное – дворянское. Разумеется, от корня промотавшихся родителей. Имечко подобающее подобрали, а о деньжатках не позаботились. Ну да ладно, если гусей пасти не будет, так, может, и на коня пересядет. Был бы человек подобающий, а уж гетман о том позаботится. Он несколько стеснялся его столь высокого имени, но постепенно привыкал. А потому без обиняков дал задание:

– Хорват, запомнил? Тоже не прозвище – имечко. Найди в моей канцелярии все, что относится к этому имени, раскопай всю подноготную. Дальше – путь в Новую Сербию. Недалеко тут, за Киевом. Мнится мне, ободрал он своих сербов, как липок, а им жить да жить на нашей окраине. В канцелярии возьмешь бумагу за моей печатью, чтоб тебя как должно встречали. Все ли понятно?

– Пока далеко не все, ваше сиятельство, – без показной бравады признался господин Соседкин. – Но я раскопаю этого Хорвата!…

– Раскопай, милый, раскопай, а я потом его… закопаю! – сам подивился удачной шутке.

Две недели всего и прошло, как откланялся господин Соседкин, а уже явился с объемистым отчетом. И с пожеланием вполне разумным:

– Я оставлю вам, ваше сиятельство, а сам еще побегаю туда-сюда. Есть предположение, что сей Хорват скупленные земли еще и в аренду сдавал.

– Добро, Аристофан Меркурьевич. Но бегать лучше – на лошадях. Передай моему конюшему: парную бричку с полной провизией для разъездов. Тут печать не нужна. Единого слова довольно.