Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

Дю Плесси, всегда без промедлений пользовавшийся благоприятным моментом, теперь взялся опровергнуть появившийся в середине июля ответ гугенотов на серию посвященных королю проповедей, прочитанных при дворе иезуитом отцом Арну. Написанные им в 1617 г. полемические «Основы вероучения католической церкви, защищаемые от сочинения, адресованного королю четырьмя пасторами так называемой реформированной церкви» (Principaux points de la foy de I’église catholique défendus contre l’escrit addressé au Roy par des quatres Ministres de Charenton) — ответ на письмо, адресованное Людовику XIII гугенотскими пасторами Шарантона. Здесь дю Плесси намеренно подражает дю Перрону, но наиболее важный момент в этой работе — акцент на ложности утверждения о том, что гугеноты лояльны французской монархии. Самая серьезная их вина, с его точки зрения, имела политический характер. Дю Плесси получил благодарность иезуитов и поздравления Сорбонны.

Ему потребовалось шесть недель, для того чтобы написать «Основы вероучения…», которые он тоже посвятил королю, [84]настойчиво требуя в них, кроме прочего, повиновения монарху как Божьему помазаннику и строгого соблюдения католиками этой доктрины. Это дает ключ к пониманию взглядов, которые часто озадачивали комментаторов, будучи одновременно и политическими, и религиозными, как это часто бывало в дни существования Лиги и продолжало оставаться на протяжении всей эпохи Католического возрождения. Помазание светского монарха вовсе не было в начале XVII в. символическим обрядом, считалось, что оно наделяет короля божественной духовной властью.

Королева-мать смягчила свое отношение к бегству дю Плесси и к той роли, которую сыграл в нем Анри, и попросила Люиня разрешить Арману Жану вернуться к ней. Тот написал серию преувеличенно почтительных писем Людовику XIII и предпринял ряд других шагов, частично через отца Жозефа, и это просто возмутило двор короля, все еще беспричинно опасавшийся, что дю Плесси может втайне готовить альянс между королевой-матерью и Конде. У дю Плесси были некоторые основания возобновить жалобы на то, что его идей не понимают. При всем своем практическом, прикладном характере они были не просто внешне религиозными, а имели столь же глубокие мистические корни, как и идеи отца Жозефа, Берюля, Винсента де Поля и Франциска Сальского. [85]

26 октября 1617 г. дю Плесси был направлен из Куссе в Люсон. Он перевез свое имущество из Блуа, снял жилье, принадлежавшее Люсонскому капитулу, и прожил в своей епархии с ноября 1617 г. до апреля 1618, ведя переговоры по поводу проповедников, семинарии и богадельни с Берюлем и капуцинами. В феврале брат дю Плесси, Анри, и его зять, Рене де Виньеро, которому было поручено управлять делами дю Плесси и держать его в курсе парижских событий, были отправлены в свои поместья. 7 апреля 1618 г. они были отосланы вместе с самим дю Плесси в папский анклав в Авиньоне. Рим, как вариант места ссылки, был отвергнут по причине того, что предоставлял слишком большой простор для возможных интриг. В «Мемуарах» этот шаг неправдоподобно объясняется различными тайными кознями, но, вероятнее всего, он был следствием постоянного страха Люиня перед возможностью того, что дю Плесси станет играть роль посредника в деле оправдания королевы-матери, в то время находившейся под строгим военным надзором в Блуа. Люинь держал под контролем всех ее придворных.

Дю Плесси поспешно покинул Люсон в Страстную пятницу и потратил месяц на то, чтобы пересечь Францию. Папская курия, с которой эти дела не обсуждались, была явно недовольна тем, что светская власть удалила епископа из его епархии, но в то же время опасалась быть втянутой во французские внутриполитические раздоры. Рим, как и Париж, явно, но несправедливо подозревал дю Плесси в реальном или потенциальном участии в заговорщической деятельности.

Говорили, что неловкие попытки дю Плесси оправдать себя только ожесточили Люиня и что исключительно по его собственной вине период относительно благосклонного к нему отношения после переворота сменился немилостью. Его деятельность, несомненно, раздражала и вызывала подозрения, но на самом деле она была необходимым следствием его потребности защитить свои принципы. Он не плел интриг против короля. Никогда он не изменял своему патриотическому и религиозному долгу — работать в интересах богоданного монарха и тех, кто ему служит.

15 октября 1618 г. Анри потерял жену, остававшуюся в Ришелье в ожидании рождения ребенка. Мальчик прожил недолго и умер 8 декабря. Двору потребовалось семь месяцев, для того чтобы удовлетворить просьбу Анри о возвращении для ухода за женой и младенцем-сыном, которого он в итоге так никогда и не увидел. После этой двойной потери Анри написал завещание, оставив практически все свое имущество религиозным орденам, но в следующем году, за несколько дней до собственной смерти, пересмотрел его. Оба брата увидели, как рушатся их надежды. Им было уже за тридцать — и никаких перспектив на горизонте. Каждый из них переживал момент глубочайшего отчаяния, и казалось, что надеяться уже не на что.