Николай Задорнов - Симода

Путятин зяб сегодня на жестоком ветру и ежился, как старик. В Хэда холодней, чем в Симода. Но тут же вынул руку, которую держал в широких рукавах, как в муфте, и поднялся по ступенькам на стапель.

– Молебен при закладке отслужили?

– Да. Отец Василий... – отвечал Колокольцов. – Японцы не протестовали.

Путятин нагнулся и погладил дерево.

– Столярные работы, – сказал Евфимий Васильевич и глянул на пожилого плотника Кикути.

Тот подумал, что адмирал заметил неровность, за которой он, Кикути, недосмотрел. Кикути поклонился, показывая, что готов отвечать мужественно и все исправить, надо только указать.

– Не хуже, Евфимий Васильевич, чем в Архангельске, – сказал Аввакумов.

За последние дни Колокольцов, по мнению матросов и плотников, появлялся редко, – видно, возился с японкой, – а за всем смотрел самурай Ябадоо. Ничего не знает и только делает вид, что распоряжается. Его хлебом не корми – дай поважничать. Спросит через переводчика: «Вы что сейчас делаете?» – «А мы вот ставим столбы, будет кнехт, за него закрепим шхуну». – «А-а! Хорошо! Приказываю крепко поставить эти столбы и закрепить за них кость-дракона, при этом смотреть без упущений!» – «Да не за столбы, а за перекладину». Но ему и нечего говорить, он все равно ничего не понимает.

– А, вот и ты тут, старая образина! – сказал Глухарев и похлопал самурая по выпяченному тощему брюху.

– Я очень вам благодарен, – сказал Евфимий Васильевич, – всегда считал вас дельным офицером. Но вы превзошли мои ожидания.

– Рад стараться, Евфимий Васильевич! – ответил Колокольцов сурово, как бы еще более озабоченный предстоящим дальнейшим делом.

– Завтра праздничный день. Японский Новый год. Работы остановите. Объявите людям.

Адмирал ушел на баркас. Колокольцов собрал рабочих.

– Ну, братцы, теперь за дело!

– Как же, тесть, поди, утром и вина подаст, и угощений, – ворчал Глухарев.

Америка еще недавно была сельской, «гужевой» страной. В тридцатых годах флот ее военный стоял на восьмом месте, был хуже и слабей, даже чем у Турции и Египта. Вот это «литературно-историческое» сообщение в одном из американских справочников поразило Сибирцева. Так было еще двадцать лет назад.

Оказывается, Перри был одним из тех, кто все это понял и со всей энергией, наверно и со свирепостью, осуществлял обновление американского флота. За двадцать лет совершены чудеса.

Теперь новейшие корабли военного флота строятся из железа. Давно уже построен «Принстон» со стальным корпусом, который Перри включал в свою эскадру. На «Поухатане» всюду клепаная сталь.

Все, о чем читал еще прежде, ожило на «Поухатане». Близким стал молодой гений изобретатель Джон Эриксон, творец новейших устройств, применяемых на «Поухатане». «Снаряд, заменяющий бомбу, на принятых бомбических орудиях, – скажет Пегрэйм, – это изобретение Джона Эриксона».

Да где же теперь сам Эриксон? Американцы улыбнутся невесело. Изобретатель уволен. Почему? Ведь он совсем еще молодой человек? Во время испытания новейшей пушки «Миротворец» в присутствии президента и правительства лопнул ствол, убило семь человек, в том числе двух министров.

Мало ли чего бывает при испытаниях! Грех да беда на кого не живут! Министров много, а Эриксон один. Но у Эриксона дела много и без американского флота. А вот наш Александр Федорович рисует машины с чужого позволения. Вот судьба своего изобретателя! А он немало дельного советует адмиралу... Но разве у него все так, как ему полагается? Если ему дать заказы от ведомства или определить его к миллионеру на завод...

На «Диане» и «Палладе» старые чугунные пушки... На фрегате под каждым орудием висели в полнейшем порядке банник, прибойник и пыжевник, и много старания требовалось от матроса, чтобы вся эта старинная мощь содержалась как следует.

Может быть, поэтому и Евфимий Васильевич угрюм, ведь он тоже знает много нового! Однако и из старой чугунной пушки придется поразить врага, коли нет другой. Таких судов, как «Поухатан», и цельноклепанных из стали мониторов нет, кажется, и в английском флоте под Севастополем. Союзники бомбардируют там из старых пушек ядрами и бомбами.

Поначалу американцы не желали назначать Перри командующим экспедицией в Японию. Не за то, как мы думаем, что он отстал. Напротив, он много крови всем испортил, всю свою жизнь требуя обновлений и улучшений. Перри представляется теперь совсем в другом свете.

...Подошел Аввакумов:

– Завтра праздник у японцев, Новый год, ваше благородие, вот артельный приглашает нас с Глухаревым. Дозвольте пойти.