Димитр Димов - Табак

Лила покраснела, она говорила громко, в глазах ее мелькали гневные голубые искры. Павел смотрел на нее восхищенно и улыбался.

– Почему ты смеешься? – с возмущением спросила она.

– Потому что ты мне нравишься, – ответил он.

– Терпеть не могу, когда ты шутишь, не зная, что ответить.

– Иногда шутка – единственный способ утешиться в безвыходном положении.

– Ты лучше ищи выход, а не шути. Мы уж до крайности дошли.

– А я ищу выход и нахожу его в разумных действиях, которые не уронят престижа партии. Через несколько дней вы получите директивы насчет подготовки к стачке.

– По какому же «курсу»? – с насмешкой спросила Лила. – По твоему или по лукановскому?

– По лукановскому, не иначе! – снова вспыхнул Павел. – Но это совершенно бессмысленный, лишенный гибкости курс. Подготовка без учета наличных сил, без союзников, без широкой платформы, которая объединила бы всех рабочих… Подготовка, которая выльется в удар по воздуху, поведет к провалу и разгрому партийных кадров…

– Ты меня не агитируй! Я это от тебя тысячу раз слышала. Ты хочешь, чтобы мы действовали, как социал-демократы, миролюбиво и осторожно, а это ни к чему не приведет.

– Глупости говоришь! – вскричал Павел, гневно стукнув кулаком по колену.

– Не кричи! – засмеялась Лила. – Мы ведем партийный разговор.

– Для глухих и крика мало.

– Ты лучше скажи конкретно, что ты будешь делать.

– Мне и группе товарищей из областного комитета Заграничное бюро поручило подготовку стачки в нашем городе испытанным большевистским путем… Это будет опыт, который вы потом сопоставите с результатами стачек в других табачных центрах.

– Значит, стачки с двумя различными платформами: лукановской и вашей? Интересное понимание единства тактики! И это ты называешь разумным планом?

– Перестань шутить и злить меня! – с сердцем сказал Павел. – Мы подготовим стачку на основе моей платформы, и городской комитет единодушно примет соответствующее решение… Я же сказал тебе, что рассчитываю на здешних товарищей.

Лила посмотрела на него испытующе.

– Ты рассчитываешь – это одно, но действительно ли за тобой пойдут – это совсем другое дело, – сказала она.

– Я знаю, что люди думают. Рассчитываю и на тебя.

– На меня? – удивленно спросила она.

– Да, на тебя. И может быть, больше, чем на других, потому что ты находишься в непосредственном контакте с рабочими.

– А почему ты рассчитываешь на меня?

– Потому, что ты меня любишь и это поможет тебе меня понять.

– Я могу тебя любить, а думать по-другому, – сказала Лила. – Разве я не имею на это права?

Сказав это, она поняла, что ее слова, хоть и произнесенные шутливым тоном, были резки и попали в самое уязвимое место их отношений с Павлом.

– А что именно ты думаешь? – сухо спросил он.

Лила с горечью почувствовала в его голосе внезапную холодность, заглушившую прежнюю сердечность.

– Я думаю, что твое поведение антипартийно, – тепло, но серьезно и медленно начала она, положив руку ему на плечо. – Антипартийно не по существу, но применительно к сегодняшней обстановке. Оно противоречит генеральной линии партии в тактике – ведь мы до сих пор совершенно иначе подготавливали и проводили стачечную борьбу. Заграничное бюро может думать, что хочет. Оно не знает местных условий. Его директивы путают активистов и заставляют их колебаться, убивают веру рабочих в высшее руководство партии…

– Эта вера подрывается уже давно, но не Заграничным бюро, а Луканом, а ты этого не видишь, – грубо прервал ее Павел. – Ты еще незрелый, несформировавшийся человек, ты ослеплена борьбой в том узком секторе, в котором ты работаешь. Ты не понимаешь тех отношений, которые имеют существенное значение, и теряешь из виду другие секторы. А борьба сложна, связана с тысячами всевозможных проблем. Ее нельзя вести, пользуясь простенькими схемами и мелкими лозунгами, которыми Лукан забивает ваши бедные головы.

– Значит, я, по-твоему, темная? – с усмешкой спросила Лила.

– Нет, то-то и плохо, что ты совсем не темная! – В голосе Павла все больше звучала враждебность. – То-то и плохо, что ты одарена качествами отличного партийного активиста! То-то и плохо, что ты во имя дисциплины и высокого долга партийца сбиваешь с пути десятки, сотни товарищей, которые не смогут вовремя избавиться от сектантских глупостей! А хуже всего то, что ты в глубине души считаешь мою точку зрения правильной, но какое-то странное недоверие мешает тебе согласиться с ней.