Филиппа Грегори - Другая Болейн

Я кивнула, задумалась.

— Тогда сначала схожу к отцу.

К моему огромному облегчению, он кивнул:

— Хорошо, я тебя провожу.

Я набросила плащ, позвала кормилицу, наказала следить за малышкой и никуда не отпускать Генриха. Сказав, что уйдем ненадолго, надо кое-кого навестить, мы с мужем вышли из маленького домика.

— А где он, ты не знаешь? — спросила я.

— В доме у дядюшки. Половина двора еще в Гринвиче, но король сидит запершись, говорят, горюет. Правда, некоторые добавляют, он каждый вечер тайно видится с Джейн Сеймур.

— А что будет с сэром Томасом и сэром Ричардом? Их ведь тоже взяли под стражу.

— Кто знает, — пожал плечами Уильям. — Против них ничего нет, ни особой вины, ни особой защиты. Когда тиран сходит с ума, всякое может случиться. Их почти не допрашивали, а этот мальчишка Марк, который всего-то и знает, что свою лютню, его вздернули на дыбу, пытали, пока не зарыдал и не признался во всем, что им угодно было услышать.

Он взял меня за руку, согревая ледяные пальцы.

— Ну вот, пришли, пойдем через задние ворота. Я знаю кое-кого из конюхов. Хотелось бы разведать обстановку, прежде чем наобум бросаться вперед.

Мы тихо вошли на конюший двор, но не успел Уильям позвать кого-нибудь из слуг, мы услышали перестук копыт по брусчатке — перед нами очутился мой отец собственной персоной. Я бросилась к нему, лошадь шарахнулась, он грязно выругался.

— Простите, отец, мне надо вас повидать.

— Ты, неужели? Где ты пряталась всю неделю?

— Она была со мной, как ей и положено. — Уильям за моей спиной, в обиду не даст. — С детьми. А Екатерина с королевой.

— Да, знаю, — отозвался отец. — Единственная девчонка из семьи Болейн без пятна и порока, насколько мне известно.

— Мария хочет вас кое о чем попросить, а потом мы уйдем.

Я помедлила. Вот я перед отцом и сама толком не знаю, о чем его умолять.

— Отец, Анну и Георга помилуют? Дядюшка за них заступится?

Он глянул на меня — лицо мрачнее тучи.

— Ты небось не меньше других знала об их делишках. Вы трое всегда заодно, грешники ужасные. Тебя нужно допрашивать, а не других придворных дам.

— Ничего мы не делали, — возразила я со страстью. — Вы все знали, сэр. Нам дядюшка приказывал, а больше ничего. Мне велел научить Анну, рассказать ей, как очаровывать короля. Ей приказал любой ценой зачать младенца. Георгу поручил быть с ней, поддерживать, утешать. Мы только вашим приказам и подчинялись, делали все, что нам велят. А теперь прикажете ей за это умирать? За то, что была послушной дочерью?

— Я тут вовсе ни при чем, — огрызнулся отец. — Я ей ничего не приказывал. Она всегда все сама делала, и он, и ты вместе с ними.

Настоящий предатель! Он спешился, бросил поводья конюху, пошел к дому. Я ринулась за ним, схватила за рукав:

— Сумеет дядюшка ее спасти?

Он повернулся ко мне, шепнул на ухо:

— Время Анны прошло. Король понял — она бесплодна, ему нужна другая жена. Сеймуры выиграли эту схватку, сомнений нет. Брак аннулируют.

— Аннулируют? На каком основании?

— На основании их предварительного родства. Поскольку он был твоим любовником, он не мог стать ее мужем.

— Только меня снова не приплетайте.

— Именно так и будет.

— А Анну куда?

— В монастырь, если будет сидеть тихо. А нет — в ссылку.

— А Георг?

— Ссылка.

— А вы?

— Если переживу эту историю, мне уже ничто не страшно, — промолвил отец угрюмо. — А ты, если не хочешь свидетельствовать в суде, затаись, держись подальше ото всех.

— Но я могу дать показания в их защиту.

Он фыркнул недовольно:

— Не будет никаких показаний в их защиту. Когда судят за измену, защитников нет. Единственная надежда — снисходительность суда и помилование короля.

— А если мне обратиться к королю, попросить их помиловать?

— Если ты не Сеймур, он тебе не обрадуется. Если ты Болейн, по тебе топор плачет. Держись подальше, девочка. Если хочешь помочь брату с сестрой, пусть все будет тихо — тихо и быстро.

Мы услышали приближающийся топот копыт большого отряда, Уильям потащил меня прочь:

— Это твой дядюшка, давай скорей сюда.

Мы бросились в арку ворот, через которые обычно привозят сено. Там маленькая калитка, Уильям ее открыл, вытолкнул меня как раз в тот момент, когда во дворе замелькали факелы. Солдаты уже звали конюхов помочь его милости спешиться.

Мы с мужем шли по темным улочкам и проулкам Сити. Кормилица впустила нас в дом, малышка спала в колыбельке, Генрих рядом на соломенном тюфяке, голова в рыжих тюдоровских кудрях колечками.