Филиппа Грегори - Другая Болейн

— Он уже был у тебя в руках, и ты его упустила! Что ты сделала не так?

Я покачала головой. Слишком глубока моя тайна, чтобы вывалить ее на гладкую поверхностью стола, принести в жертву каменному лицу дяди Говарда.

— Я жду ответа! Ты его упустила. Он уже неделю в твою сторону и не смотрит. Что ты сделала не так?

— Ничего, — прошептала я.

— Что-то точно было не так! На турнире он прячет на груди твой шарф, чем же ты ухитрилась расстроить его потом?

Я бросила укоризненный взгляд на брата — только он мог выдать меня дяде. Георг виновато пожал плечами.

— Король выронил шарф, а паж отдал королеве Марии.

Горло перехватило от волнения и горя.

— Ну? — резко спросил отец.

— Она отдала шарф королеве. Королева вернула мне.

Я переводила взгляд с одного сурового лица на другое.

— Они обе поняли, что это значит, — продолжала я безнадежно. — А по дороге домой я сказала королю, как несчастна — ведь он позволил всем увидеть мой подарок.

Дядя Говард резко выдохнул, отец стукнул кулаком по столу, а мать отвернулась, будто у нее не было сил смотреть на меня.

— О Господи! — Дядя взглянул на мою мать. — Ты уверяла, она должным образом воспитана. Полжизни провела при французском дворе, а хнычет, словно деревенская девка.

— Как ты могла? — только и спросила мать.

Я покраснела, опустила голову и увидела отражение собственного несчастного лица в полированной поверхности стола.

— Я же ничего плохого не хотела, простите меня.

— Ничего страшного не случилось, — вступился Георг. — Вы слишком мрачно на все смотрите. Он не будет долго сердиться.

— Он смотрит зверем, — резко оборвал его отец. — Разве ты не знаешь — как раз сейчас перед ним танцуют сеймуровские девчонки.

— Они и вполовину так не хороши, как Мария, — не сдавался брат. — Ну сказала что-то не к месту. Может, ему даже понравится, что в ней не хватает лоску. Зато видна страсть.

Отец, слегка успокоенный, кивнул, но дядя продолжал барабанить пальцами по столу.

— Ну и что же теперь?

— Отошлите ее, — внезапно произнесла Анна. Ее слова не просто привлекли внимание, не в том дело, что она заговорила последней, нет, ее убежденность просто завораживала.

— Отослать? — переспросил дядя.

— Отправьте ее в Гевер, а ему скажите — она больна. Пусть думает — она умирает от горя.

— А дальше что?

— Король попытается ее вернуть. Тогда она сможет вертеть им, как захочет. Все, что нужно сделать, — сестра язвительно улыбнулась, — все, что ей нужно сделать по возвращении, — суметь очаровать самого образованного, самого остроумного, самого привлекательного государя в христианском мире. Думаете, справится?

В холодном молчании отец, мать, дядя и даже Георг изучали меня.

— Я бы тоже не справилась, — чопорно добавила Анна, — но ее научу, как очутиться в его постели, а что будет дальше — в руках Божьих.

Дядя Говард не сводил глаз с Анны.

— А научить, как его удержать, тоже сможешь?

Сестра подняла голову и улыбнулась — живое воплощение самоуверенности:

— Смогу — на некоторое время. Он же только мужчина, в конце концов.

Дядя коротко рассмеялся — столько пренебрежения к его полу прозвучало в ненароком вырвавшейся фразе.

— Поосторожнее, — посоветовал он. — Мы, мужчины, не случайно оказались там, где мы есть. Мы выбрали силу и власть, нам не до женщин, мы используем наше положение, чтобы утвердить законы, позволяющие навсегда удержаться наверху.

— Это верно, — согласилась Анна. — Но мы же не о большой политике говорим. Мы говорим о желаниях короля. Сестре просто надо поймать его и удержать — достаточно долго, чтобы он сделал ей ребенка, Говарда, королевского бастарда. Чего нам еще требовать?

— А у нее получится?

— Будет учиться. Она уже на полпути к этому. В конце концов, король выбрал ее.

Легким пожатием плеч Анна дала понять — она невысокого мнения о королевском выборе.

Воцарилось молчание. Дядя, видимо, размышлял обо мне и моем будущем в качестве племенной кобылы, об интересах семьи. Внезапно он посмотрел на Анну, будто увидел в первый раз:

— Не многие девушки мыслят столь ясно в твоем возрасте.

— Я тоже Говард, — усмехнулась она.

— Странно, что ты сама не пытаешься поймать его.

— Я размышляла над этим, — призналась Анна. — Как любая другая женщина в Англии.

— Ну и?..

— Я же Говард, — повторила Анна. — Важно, чтобы одна из нас его подцепила. Какая разница кто? Если ему нравится Мария, если у нее будет ребенок — признанный сын короля, наша семья будет первой в стране, вне конкуренции. И мы сможем сделать это. Сможем управлять королем!