Илья Бражнин - Друзья встречаются

После короткого совещания решили попытаться достать лодку в деревне. Послали разведку. Она вернулась, напоровшись на заставу белых. Вечером партия ещё раз убедилась в том, что в деревне враги. Когда беглецы стали валить сухостой для костра, белые услыхав треск, открыли по лесу огонь.

Ночь провели без сна, стуча зубами от холода, но, несмотря на это, не разводя костра. Положение становилось угрожающим. Они без конца кружили по лесам, снова и снова возвращаясь к реке в поисках переправы и снова уходили в лес.

Только дважды в эти мучительные дни случились удачи. В первый раз это было на широкой лесной тропе. Она была наезжена. Должно быть, по ней часто шли отряды и обозы, в пути они, случалось, теряли обоймы патронов. Первая же найденная обойма окрылила партию. Разделившись на группы, стали обшаривать тропу вдоль и поперек и подобрали изрядное количество патронов. Винтовки перестали быть бесполезным грузом: они становились оружием.

Вторая находка была ещё радостней и удивительней. Это был небольшой свеженасыпанный холмик с красным флажком на вершине. Сперва беглецы подумали, что это могила безвестного партизана. Но холмик имел правильную округлую форму. Это была вешка, знак, указание на место.

Власов решительно копнул топором землю, врубился в неё. Под землей лежали хлеб и махорка.

Кто положил их туда? Они не знали, что побег с Мудьюга был ведом не только белым, но и красным. Они не знали, что партизаны на Пинеге выслали тайком в тыл врага разведку навстречу возможному пути каторжан и устроили для них этот маленький продовольственный склад.

Беглецы не знали имен своих друзей, но это было неважно. Важно было то, что друзья были и что они думали о затерянных в лесах товарищах. Этот красный флажок на вершине маленького холмика придал им небывалые силы. Никогда хлеб не был так вкусен, и никакой другой табак не был слаще, душистей найденной махорки.

Они взяли флажок с собой. Теперь у них было знамя, были друзья, а в магазинах винтовок патроны. Теперь это была не партия лесных бродяг, а боевой отряд.

Всё теперь должно было пойти иначе.

И всё пошло иначе. Под вечер они снова пробрались к реке и, притаясь в прибрежных кустах, увидели за рекой людей. Они оглядели их и, вздрогнув, переглянулись.

За рекой стояли красные.

Они ждали этой минуты сорок дней, все эти дни они думали о том, что вот так, как сейчас, встанут где-нибудь на береговом угоре и увидят своих, и всё же, когда в самом деле так случилось, они не поверили глазам своим.

Они хотели кинуться к воде, махать руками и кидать в воздух черные арестантские шапочки, и кричать на весь берег. Но белые были так же близко, как и красные. Осторожный Власов укрыл всех в кустах и приказал сидеть тишком и не подавать голоса. Тем временем Ладухин и Никишин спустились к воде и молча принялись махать руками людям, стоявшим на противоположном берегу.

И вот от противоположного берега отплыла лодка. В ней сидели красноармейцы, и меж колен их поблескивал пулемет.

Никишин не помнил, как он садился в лодку, как ступил на заветный берег Пинеги, где расположены были красные части, как обнимался с бородатыми красноармейцами и угощался их махоркой, как подошла сивковская партия и переправилась следом за ладухинской, как их всех на руках отнесли в походный госпиталь, вымыли и уложили в чистые постели.

Они спали тридцать часов, и всё это время во всех палатах госпиталя люди ходили на цыпочках. За ними ухаживали как за детьми, и они быстро набирались сил.

Никишин уже на четвертый день ушел из госпиталя и разыскал комиссара принявшей беглецов части.

- Ну как? - спросил комиссар, широко улыбаясь ему навстречу. - Отдышался?

- Отдышался, - ответил Никишин. - Давайте винтовку, товарищ!

- Винтовку? - спросил комиссар задумчиво. - Винтовку мы дадим. Только есть у вашей компании и другое оружие, и его тоже надо в ход сейчас пускать.

- Другое? - удивился Никишин. - Какое же у нас другое оружие?

- А такое, - сказал комиссар, - что мы соберем митинг, а вы попросту расскажете нашим красноармейцам и населению, особенно населению, какое вам было сладкое житье у белых. Большое дело сделаете!

Никишин с недоверием оглядел комиссара, но на митинге, глядя на лица слушателей, понял, что комиссар прав. И вовсе не будучи силен в политических вопросах, он стал сильным политическим работником.

Их вытребовали на другие участки фронта. Скоро Никишин с двумя товарищами уехал в Шенкурск.