Джек Уайт: Рыцари света, рыцари тьмы

Глядя, как вся троица — де Пайен, де Монбар и Гондемар — скачут рядом, Сен-Клер поймал себя на том, что не может сдержать легкой улыбки. Только что ему случайно пришла в голову мысль, касающаяся принцессы Алисы и ее соблазнительных повадок. Теперь Стефан окончательно понял, что ему гораздо спокойнее оставаться здесь, в Иерусалиме, нежели проделать весь путь до Антиохии в одном с нею караване, в думах о ней. Какая разница, что принцесса, кажется, безумно счастлива и чуть ли не одержима своим бесспорно привлекательным молодым супругом: одно ее присутствие беспокоило и мучило бы его, разжигая воспоминания: сейчас Стефан уже не боялся себе в этом признаться. Он больше не чувствовал себя грешным или виновным за то, что произошло между ними, и его сны на протяжении нескольких месяцев не тревожил ее образ, но он был пока еще молодой мужчина и мог поддаться ее очарованию и обольщению. Пусть уж лучше добрый Гондемар едет с ней, весь неведение и невинность.

Едва отъезжающие собратья успели скрыться из вида, как Сент-Омер обернулся к Сен-Клеру и, вскинув руку, пожелал:

— Удачного дозора, брат Стефан.

Тот кивнул и тут же принялся отыскивать взглядом их старшего сержанта. Тот заметил нетерпение Сен-Клера и, пришпоривая коня, кинулся собирать остальной патруль, уже стоящий наготове поодаль.

— Снова, значит, обнажив клинки, плечом к плечу сражаться с неверными во славу Господа и ради спасения паломников, — проворчал напарник Сен-Клера, Пейн Мондидье, натягивая повод и пристраиваясь сбоку. — Признаюсь откровенно, Стефан, я бы сейчас с большей охотой скакал к Анжу, чем к Иерихону.

— Ага, а ты представь, что будет дней через десять! Ты преспокойно вернешься в конюшни и будешь переворачиваться с боку на бок на своей койке, от нечего делать выискивая у себя вшей, а эти бедовые посланники будут носиться по морским волнам, изнемогая от морской болезни и исторгая из себя все — вплоть до самых своих кишок. Здесь куда надежнее, дружище.

— Может, и так, — хмыкнул Мондидье, — но мы еще даже не выехали за ворота… Прежде, чем мы вернемся домой, нам, пожалуй, найдется, чем заняться. Если, конечно, мы вернемся… Вчера вечером за ужином Сент-Аньян переговаривался с де Пайеном об участившихся бандитских вылазках на иерихонской дороге. Он предупреждал о том, что разбойники беспрестанно сбиваются в шайки и бесчинствуют, хотя непонятно, откуда у него такие сведения. Похоже, что Арчибальд часто слышит звон, да не знает, где он.

Только Сен-Клер хотел поделиться с собеседником своими соображениями — он сам недавно получил наглядный урок, какой вред может нанести неверное восприятие, — как оказалось, что они уже достигли восточных ворот. Здесь ему сначала пришлось проследить, чтобы весь отряд благополучно миновал городскую стражу, а затем, уже за стенами Иерусалима, им с Мондидье еще на некоторое время хватило забот по организации патрульной деятельности.

Наконец, раздав указания разведчикам, разъехавшимся в разные стороны впереди основного корпуса, и установив в отряде распорядок, обычный для десятидневного патрулирования, Стефан вернулся к разговору, начатому с Пейном накануне. Он вначале колебался, стоит ли рассказывать собрату о том, что так огорчило его самого, однако в конце концов желание поделиться новостью пересилило.

— Вчера вечером у нас с братом Гугом состоялась прелюбопытная беседа.

— То бишь, с де Пайеном? Странно, что он нашел время на разговоры. Перед отъездом всегда столько приготовлений… О чем же была беседа? И что в ней такого любопытного?

— О нашем деле… о сокровищах, манускриптах, об его поездке во Францию и о последствиях его сообщений, которые отразятся на всей Церкви. Ты когда-нибудь думал об этом?

Мондидье нехотя обернулся к Сен-Клеру, и его губы растянулись в ленивой улыбке.

— Ты спрашиваешь, думал ли я… о Церкви? Я? Друг мой, умоляю тебя — у меня полно других дел, и мне недосуг ломать голову над тем, что наши почтенные и набожные собратья — я сейчас говорю не о нас — вытворяют в их собственных орденах. Лучше уж я буду почаще точить меч и разить им приспешников Аллаха, чем забивать свой разум словопрениями с невеждами-святошами. В общем, нет — я ни о чем таком не думал.

— И я не думал, — ничуть не удивился Сен-Клер, — пока не поинтересовался вскользь у де Пайена.

— И что? — с любопытством покосился на него Мондидье.

— И получил более чем исчерпывающий ответ. В мгновение ока наш глубокоуважаемый брат Гуг предоставил мне возможность разок заглянуть в бездну моего неведения. Вот с тех пор я и задумался.