Райдо Витич - Противостояние

не обделенные ни заботой, ни вниманием. И можно было бы успокоиться, но Лена не

могла.

С того дня, как будто заклинило в ней что-то — потребность убивать фашистов

стала как жажда жизни. И она уходила с бойцами на задание, не спрашивая

командира. Какой отряд идет — и она с ними, не слушая никого.

Командир устал ругаться и приказал запереть ее на «гаубвахте», что служила баней.

Сутки просидела, выпустили, опять с бойцами ушла. Снова «губа».

Ребята уже даже не ругались и, она не пряталась. И в бою, словно, пуль не

замечала. Одно видела — немец — и била.

Сашка с ума сходил от этого. Не сдержался, схватил как-то после взрыва на

железной дороге и в ствол сосны втиснул не церемонясь:

— Ты совсем с катушек съехала?!! Я тебя на цепь посажу, дура!!

Она молчала и смотрела. Не объяснишь ему, что что-то сгорело в ней на том

пепелище, умерло безвозвратно.

Дрозд лбом в ствол ткнулся над ее щекой: если б она знала, что с ним делает. Он

же спать уже не может, переживая за нее. Есть не может, дышать. Жить!

Как ей объяснить? Что с ней делать? Где та милая, застенчивая девочка, наивная и

безответная?

Война, мать ее! Будь она проклята! Будь проклят Гитлер и его псы, эти уроды,

звери!

— Если с тобой что-то случится, Николай меня не простит. Подставляешь? — пошел

ва-банк, помня, что девушка так и не желает признавать факт гибели Санина.

Без надежды сказал, а по взгляду понял — в точку. Вскинулась глупая, а в глазах

и вина и радость, согласие. И дух лейтенант перевел: ну вот, есть крючок.

— Он жив, ты тоже знаешь.

Саня в снег осел, руками лицо закрыв: заговорила!

— Да. Да!

Да он во что угодно поверит — в Бога, черта, марсиан… только б она жила…

Лена подумала, что из-за нее Дрозда совесть мучает, плохо ему. Присела,

прошептала виновато:

— Со мной все хорошо будет. Коля слова тебе не скажет. Я виновата, я все

объясню… Он ведь ушел тогда? Ушел. Да?

И столько надежды в голосе, что у Саши глаза защипало. И где б он силы взял ей «нет»

сказать?

— Да, — заверил, прядку с лица убрал. Прохладу щеки ладонью впитывая. — Да.

А сколько радости в ее глазах появилось? Синие стали, глубокие, как омуты и

светятся, улыбка на губах мягкая, нежная.

— Да, Леночка, — к себе притянул и обнял — он что угодно скажет, что угодно

солжет — только бы жива была… только бы жила…

С того дня немного наладилось. Баня снова стала баней, а Лену начали отпускать

на связь с подпольем.

Та зима была самой жуткой и жестокой, лютой, что по погоде, что по творящемуся

вокруг. Людей косило не от пуль, так от холода или голода. Продовольствие

отбиралось у населения и вывозилось в Германию, поставлялось войскам.

В отряде же появлялось все больше сирот, семей и добровольцев. Отряд рос, но

обеспечение что оружием и боеприпасами, что продуктами было очень скудным, а

вскоре стало бедственным. Спасло положение нападение на продовольственный обоз,

что шел на станцию. Отбитые картошка, мука и пшено, помогли немного выровнять

положение. Но в боезапасе отряд не выиграл.

В феврале Пантелей сообщил Пчеле, что в помощь отряду с большой Земли будет

выслан самолет с радистами и посылками с необходимым: медикаментами, продуктами,

одеждой, рацией. Новость была настолько радостной и фантастичной, что Лена не

сдержалась и поцеловала мужчину в щеку.

Тот поулыбался и сказал, что нужно готовиться к встрече, обеспечить безопасность

прибывающим, что людям, что грузу. А в дальнейшем неплохо было бы продумать и

обеспечить место посадки, тогда самолет мог бы забирать раненых, важные

документы и письма партизан своим семьям.

— Еще, Пчела, немцы перебрасывают на фронт большое количество техники, надеясь,

что советское наступление захлебнется.

— Значит, нужно усилить диверсии на железных путях.

— Да, это было бы отлично. Кстати, — хитро посмотрел на нее. — Или не кстати?

Помнишь те документы, что ты принесла мне осенью?

— Из портфеля?

— Ну, уж не знаю, откуда. Но не суть. Они дошли до центра и были высоко оценены.

Всех кто участвовал в той операции, ждут награды и повышения званий.

— Значит, если я рядовая?…

— Будешь сержантом.

— А если лейтенант — будет старшим лейтенантом?

— Да.

— Замечательно!

Она искренне порадовалась и за себя и за ребят. И снова, как в прошлые разы не

решилась попросить о личной услуге — узнать хоть что-то о лейтенанте Санине.