Райдо Витич - Имя - Война

А эта девочка съеденный персик в грех возвела…

— Ты москвичка?

Лена удивленно посмотрела на него:

— Да.

— Где живешь?

— На тверской.

— Серьезно? В каком доме?

— В двенадцатом, а что?

— Да ты что? Случайно не в двадцать четвертой квартире?

— Нет, в тридцать четвертой. А что?

Ничего. Теперь я знаю твой адрес, — улыбнулся про себя.

— У меня друг на тверской живет. А я сам с набережной двенадцать, двенадцать. Запомнить просто.

— Зачем мне?

— Так, — пожал плечами. — Придется — буду рад.

— Вы в Москве служите?

— Нет.

И молчок. Лена не стала переспрашивать, понимая что ответа не получит — военная тайна. Правильно.

Николай лег и сказал:

— У меня мама и сестра. Отец в гражданскую погиб. Никого больше из родни.

Девушка задумалась: вроде ничего не сказал, а вроде — все.

И прав. И в точку.

— У тебя есть брат и сестра. У тебя есть отец. Спи и не о чем не тревожься.

Пара слов, а на душе тепло стало и спокойно.

Лена вздохнув, обняла подушку и прошептала:

— Спасибо.

Николай лишь улыбнулся.

Глава 3

Дни как сады и поля за окнами пролетали, часы как города и поселки отщелкивали. Позади остался Смоленск, Могилев, Слуцк, Брест был все ближе. Если бы не лейтенанты, особенно Николай, с которым Лена с той ночи сблизилась и подружилась, она бы извелась от волнения от предстоящей встречи с отцом. Но думать ей об этом не давали, отвлекали, развлекали. Да и забота другая появилась — Надя. Не на шутку та в Дроздова влюбилась. Смотрела так, что Лене казалось, гимнастерка его вспыхнет, и вела себя отвратительно — то хохотала как ненормальная, то глупости городила такие, что Скрябина была готова сквозь землю от стыда провалиться.

Попытка приструнить ее, пока лейтенанты курили в тамбуре, привела к серьезной ссоре, первой за много лет дружбы.

— Ты ханжа, Скрябина! — заявила Вильман. — Правильно Александр Сергеевич тебя пчелой назвал: нудишь, жужжишь, все укусить норовишь! И настроение полосатое — то смеешься вместе с нами, то вдруг выговариваешь: то не так и это не этак! А какое твое дело? Что ты мне в душу лезешь? Да, мне нравиться лейтенант Дроздов. Он красивый, умный, идейный, он правильный. Эталон красного командира. Это плохо?

— Надя, плохо то, что ты ведешь себя как дура!

— С твоей точки зрения! Мы с ним прекрасно ладим и понимаем друг друга, а что ты там в этом увидела — только тебя с плохой стороны характеризует, а не нас. Между нами крепкая дружба, а не какие-то гадости и глупости! Вот что выдумала — такая ты сама! И оставь меня в покое!

— Надя, ты потом пожалеешь!…

— Я уже жалею, что взяла тебя с собой! Терпеть твое зудение три недели! Я действительно была дурой, что согласилась ехать с тобой! Знала бы, что ты такая, взяла бы Октябрину! Она хоть как ты комсорга из себя не изображает и в личную жизнь не вмешивается! И не лицемерит, как ты!

— Я?!

— Да! Сама глазки лейтенанту Санину строит, а мне за Сашу выговаривает!

— Ничего никому я не строю!

— Да, да, да! А то я ослепла! Да ты ему уже серенады поешь! "Ой, Николай, ой, ой, ой, товарищ лейтенант"! — скривилась, изображая томную кокотку, и рявкнула, видя как вспыхнули щеки подруги, глаза обидой наполнились. — Что надулась? Правда глаза колет?

— Дура ты, Вильман, — разозлилась девушка.

— Лучше быть дурой, чем ханжой и лицемеркой, как ты!

— Даже так?

— Да! Так! И вообще, как только приедем — катись к своему папаше! Все!

Лене стало обидно до слез. Хотелось высказаться, но слов достойных не нашлось, и она выскочила в коридор, бухнув дверью в купе.

Встала у окна, не зная куда деться. В голове сумбур: "так и сделаю! У отца поживу!… Завтра уже Брест… Приедем, куда мне идти?… Никакая я не лицемерка, сама Надька такая! Уйду, пусть ей стыдно будет! Пусть помучается, подумает над своим поведением! Слова ей больше не скажу!… А больница ночью работает? Я ведь ничего кроме номера его больницы не знаю. Где его искать буду в незнакомом городке?… На вокзале переночую, а утром найду! Нет безвыходных ситуаций! Я справлюсь, пусть Надька катится к своей тетке. А я что-нибудь придумаю, плакать не стану. Еще чего! Реветь, слабость проявлять! Не дождется!"

— Что-то случилось? — спросил Николай, заметив ее у окна понурую и скисшую.

— Ничего, — встрепенулась. Александр влезть хотел, но встретился с взглядом друга и ушел в купе. Лена искоса глянула на него и губы поджала, обратившись к мужчине:

— Зачем он это делает?

— Что?

— Вокруг Нади вьется. Ведь ничего не будет.