Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

— Мы пропали! О, мы пропали! Наш благородный царь Кизик убит!

Ужас охватил аргонавтов, и Ясон вскричал:

— Света! Света!

Юный Гилас, который тоже всадил дротик в кишки одного врага, схватил дымящийся сосновый факел, который уронил умирающий, и завертел у себя над головой, пока тот ярко не разгорелся. Затем побежал к Ясону, который, склонившись, чтобы рассмотреть человека у своих ног, убедился, что это — действительно царь Кизик, пронзенный копьем, своим даром, которым владел некогда его отец Эней.

Кизик открыл глаза и прохрипел: «Клета! Клета»! затем кровь хлынула у него изо рта, и его не стало.

Теперь они наконец поняли, что проскочили устье реки Риндакос, уйдя миль на двадцать пять вперед, и что Триединая Богиня, горькой шутки ради, привела аргонавтов к тому же перешейку, от которого они отплыли за два дня до того, но с другой стороны.

Ясон приказал вестнику Эхиону вступить во дворец и там, по его повелению, заключить мир с Клетой, братом Кизика и оставшимися в живых долионскими вождями. Эхион храбро принял это опасное поручение, но когда он, наконец, получил позволение войти и попросил провести его к Клете, он обнаружил, что она повесилась на балке в своем брачном покое. Он перерезал веревку, но было уже слишком поздно.

Забрезжило утро, светлое и неспокойное. Ветер вздымал огромные волны, с воем набегавшие на пляж и разбивавшиеся в брызги о корму «Арго». Долионы разыскали своих убитых и потребовали за каждого возмещения, и траурный плач, словно волчий вой, раздавался из каждого дома. Аргонавты стояли, подавленные, маленькими кучками, шепчась друг с другом. Только Идас осмелился высказаться, он шагнул к Ясону и произнес:

— На нас нет вины за это деяние. Кровь наших дорогих хозяев должна пасть только на их головы. Почему ты пренебрег предупреждением Орфея? Почему не умилостивил Богиню?

Ясон положил руку на рукоять меча и сказал:

— Идас, ты поклялся подчиняться мне, как своему капитану. Теперь я приказываю тебе молчать. Послушай меня. Смерть моего злосчастного царственного брата тяжко давит мне на сердце, и все же я считаю, что мне следует корить за это себя не больше, чем тебя. Ясно, что Великая Богиня всех нас сделала орудиями своего мщения за смерть своего священного льва. Пусть же сама Богиня, а не мы, ответит за содеянное нынче же ночью. Никто из нас не был убит или даже ранен, не считая царапины-другой, что примечательно и ясно показывает, что ее праведный гнев обрушился целиком на долионов.

Идас собрался отпарировать эти слова, когда Геркулес схватил его сзади, и подбросил в воздух, так что тот перевернулся кубарем, и приземлился на ноги.

— Хватит! — молвил Геркулес, покручивая дубинку. Идас сдержал свой гнев.

С долионами был заключен мир. Александр, унаследовавший трон, поверил объяснению Ясона, что его люди приняли их за даскилионов; он снял с них вину и признался, что он, со своей стороны, принял их за своих недругов — пеласгов Проконеса. Было ясно, что он испытывает скорее радость, чем скорбь, при смерти брата. Затем аргонавты и долионы соорудили погребальные костры и возложили на них двенадцать трупов, добавив в огонь розмарин и другие благовония, дабы заглушить запах горелой плоти, и сожгли на них всю подаренную «Арго» пищу, кроме вина. Они стали плясать в броне, трижды обойдя каждый костер и бряцая оружием об оружие, а слуги между тем трубили в раковины и били в барабаны, чтобы устрашить духов убитых, и неизменно после третьей фигуры танцоры бросали в костер раскаленные головни и смотрели, как разгорается пламя, пожирая труп. Ветер заставил погребальные костры вожделенно реветь, и вскоре от мертвых не осталось ничего, кроме горячих костей. Над костями были насыпаны высокие курганы, а самый высокий поднялся над Кизиком.

Аргонавты трижды омылись в проточной воде и переменили одежду. Они принесли в жертву черных овец, перевернув их головами вниз и пролив их кровь на курганы, чтобы мстительные духи утолили свою жажду; а также совершили возлияния вином, чтобы те обо всем забыли. Они рвали на себе волосы. Однако о духе Клеты аргонавтам не стоило тревожиться.

Три дня шли погребальные игры в честь царя Кизика, в которых также участвовали и долионы. Но аргонавты победили во всех состязаниях, как и можно было ожидать.

В схватке борцов представлять их был избран Большой Анкей, а не Геркулес и не Кастор. Ибо Геркулес убил неумышленно двоих, с кем встречался на арене, и его все еще терзали порой их негодующие духи, а Кастор повредил себе палец, когда прыгал на берег с «Арго» в ту роковую ночь.