Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

Апсирт внимательно выслушал ее и спросил:

— Какое ты представишь доказательство, что ты — посланец Медеи и что все, что ты мне сообщил — не твоя собственная выдумка?

Меланион вручил Апсирту светлый локон Медеи, который Апсирт принял как залог ее честности и положил в свой мешочек; подобно тому, как жрецы в Додоне приняли ясонов локон как залог того, что он пришлет Зевсу обещанные дары.

Апсирт спросил:

— Но в чем предложение и какова просьба, о которых ты говорил, племянник?

Меланион ответил:

— Я верю, что ты простишь мне, Твое Величество, мое прежнее безумство и враждебность по отношению к тебе. Меня сбили с пути два моих старших брата. Мы с Артеем не злонравны и не желаем отныне отправляться в Грецию, даже если Ясон сможет честно выполнить свое обещание вернуть нам наше беотийское наследство. Ибо мы — два младших сына, которых два старших всегда сговаривались держать в нищете. Фронт и Китиссор, которым первым будет дано право выбирать города и земли, заберут, как бывало, шкуру, плоть и жир, а нам оставят копыта, требуху и кости. Мое предложение таково: мы с Артеем вызовемся нести вахту этой ночью, так что твое путешествие в челноке может пройти для греков незамеченным, равно как и последующее осторожное отплытие твоих кораблей. В последний момент мы с Артеем сойдем с борта «Арго» и поднимемся на борт твоего судна. Просьба моя такова: в награду за нашу верную службу ты милостиво назначишь Артея своим Главным адмиралом, а меня — капитаном Дворцовой стражи.

— Я принимаю предложение, — сказал Апсирт, — и весьма охотно рассмотрю твою просьбу, как только станут моими три вещи, которые ты мне пообещал: Руно, моя сестра и месть убийце моего отца. Поскольку Аталанта считает теперь Артемиду Фракийскую, а не себя саму ответственной за убийство, я сочту для себя справедливым пренебречь клятвой, которую дал во имя богини. Какой может быть у меня долг перед божеством, которое нанесло тяжкое, несправедливое оскорбление нашему дому?

Меланион вернулся на «Арго» и уверил Ясона, что все идет как надо. В сумерках Автолика послали вытащить локон Медеи из апсиртова мешочка и заменить его длинной нитью желтой пряжи; он выполнил задание без труда, так как имел до неправдоподобия ловкие пальцы. Говорили, что он мог бы похитить у человека передние зубы или уши с таким проворством и умением, что жертва ни о чем не догадалась бы в течение часа или более. И все же Автолик не был посвящен в заговор против жизни Апсирта: только Ясон, Медея, Меланион и Аталанта знали, что грядет.

В тот вечер аргонавты прикинулись, будто неумеренно выпили. Они пели хмельные песенки, колотили палками и костями по корабельному котлу, стучали пятками по палубе. Идас непрерывно восклицал: «Ясон, Ясон, ты пьян!» На что чародей Периклимен голосом, неотличимым от Ясонова, неизменно отвечал: «Молчи, приятель, я трезв, как водяная нимфа!» Вскоре после этого все, кроме часовых, Артея и Меланиона, притворились, будто уснули, их целью было скрыть отсутствие на корабле двоих: Ясона и Эвфема Тенаронского. Они скрылись в зарослях, как только сгустилась тьма, и Эвфем бесшумно бросился в море и поплыл к материку, где стояли, пришвартованные к столбу несколько обшитых тюленьей кожей бригийских челноков. Эвфем взял один из них и повел туда, где дожидался его Ясон. Темная ночь, угрожавшая разразиться дождем, как нельзя более устраивала Ясона: он забрался в челнок, взял весло с двумя лопастями и, плывя на свет лампы, вскоре вышел на пологий берег острова Артемиды и молча стиснул Медею в объятиях. Она провела его в хижину, где посетители Оракула ожидали обычно, когда жрица соблаговолит их принять, и сказала:

— Вот постель, в которую ты должен лечь. Одеяла тебя накроют. Позаботься, чтобы не высунулся твой меч! Он может принести с собой лампу.

Ясон отвечал с улыбкой:

— Меланион сказал мне, что он проглотил твою байку с не меньшей жадностью, чем Бут — отравленный мед.

Медея вздохнула и укусила ноготь на большом пальце.

— Нам следовало бы предоставить Пчелиного человека его участи, — сказала она. — Его жадность обрекла нас на преступления.

— Мы не виновны в том, что была пролита кровь, — поспешно сказал Ясон. — Не проявляй слабости, прекрасная, ибо только непреклонные сердца могут благополучно доставить Руно в Грецию. Или ты не желаешь ехать с нами? Путь домой, в Колхиду, все еще открыт для тебя. Если ты выберешь возвращение, из благочестия или из страха, я не встану у тебя на дороге, хотя и буду горестно скорбеть, что потерял тебя. Но одно пойми: я должен возвратить Руно любой ценой.