Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 2. Божественный Клавдий и его жена Мессалина.

Когда сенат получил мой ответ, было решено отложить заседание до полуночи. Предложил это Сентий, а поддержал его предложение сенатор, сорвавший перстень у него с пальца. Как только все проголосовали, сенаторы поспешно покинули храм и разошлись по домам, где запаковали кое-какие пожитки и, выбравшись из города, направились в свои поместья, — наконец-то они осознали шаткость своего положения. Наступила полночь, сенат собрался на совещание, но что за жалкий это был сенат: пришло меньше ста человек, и те были в панике. [25] …жалкий это был сенат: пришло меньше ста человек… — В эпоху Августа римский сенат состоял из 600 человек. (Комментарий C. Трохачева) Командиры городских батальонов тоже вернулись сюда, но как только совещание началось, потребовали у сената дать им императора. Это единственная надежда для Рима, напрямик сказали они.

Ирод был совершенно прав. Первым предложил себя Виниций. У него, по-видимому были сторонники, в том числе его двоюродный братец, этот крысенок Винициан, но их оказалось не так уж много, и консулы сразу указали ему его место. Они даже не поставили его кандидатуру на голосование. Затем, как и предсказывал Ирод, выдвинул сам себя Азиатик. Но Виниций тут же поднялся с места и спросил, неужели кто-нибудь отнесется к этому предложению серьезно. Началась драка, противники не жалели кулаков. Винициану разбили нос, и ему пришлось лечь на пол, пока не перестала идти кровь. Консулы с трудом восстановили порядок. Тут пришло известие о том, что городская стража и моряки присоединились к гвардейцам, а также гладиаторы (я забыл о них упомянуть), и Виниций с Азиатиком сняли свои кандидатуры. Никто другой на императорский титул не претендовал. Сенаторы разбились на группки и тревожно перешептывались между собой. На рассвете в храм вошли Кассий Херея, Аквила, Луп и Тигр. Кассий сделал попытку обратиться к сенаторам с речью, но уже первые его слова о славном возрождении республики были заглушены яростными криками со скамей, где сидели полковники, командующие городскими батальонами.

— Забудь о республике, Кассий. Мы решили избрать императора, и если консулы его нам не найдут, да побыстрей, да чтобы был нам по вкусу, больше они нас не увидят — мы пойдем в лагерь гвардейцев и присягнем на верность Клавдию.

Один из консулов сказал тревожно, глядя на Кассия в поисках поддержки:

— Нет, мы еще не решили окончательно, стоит ли назначать нового императора. Согласно последней нашей резолюции — принятой единогласно — в Риме восстановлена республика. Кассий убил Калигулу не ради нового императора — верно, Кассий? — а чтобы вернуть нам старинные свободы.

Кассий вскочил на ноги, побелев от гнева, и крикнул:

— Римляне, лично я отказываюсь терпеть иго императора. Если будет назначен новый император, я не колеблясь сделаю с ним то, что сделал с Гаем Калигулой.

— Не говори глупостей, — прервали его офицеры. — В императоре нет худа, если он сам хорош. Разве мы бедно жили при Августе?

Кассий:

— Ладно, я дам вам хорошего императора, если вы обещаете принести мне от него пароль, — я дам вам Евтиха.

Вы, возможно, помните, что Евтих был одним из «разведчиков» Калигулы. Он считался лучшим возничим в Риме и управлял упряжкой «зеленых» во время бегов в цирке. [26] …управлял упряжкой «зеленых» во время бегов… — В цирке в каждом заезде участвовало четыре колесницы, возницы которых были одеты в белый, зеленый, красный и голубой цвета. Калигула был особенно привержен партии «зеленых», так что даже подарил Евтиху два миллиона сестерциев (Светоний. Калигула, 55.2). (Комментарий C. Трохачева) Кассий хотел напомнить офицерам о всех тех хозяйственных работах, которые приходилось выполнять городским батальонам по приказу Калигулы: строить конюшни для скаковых лошадей, а затем чистить их под присмотром суетливого и грубого Евтиха.

— Видно, вам нравится стоять на коленях и соскребать навоз с пола конюшни по приказу императорского любимца, — сказал Кассий.

Один из полковников презрительно фыркнул:

— Хвастайся, сколько хочешь, Кассий, все равно ты боишься Клавдия. Признайся в этом.

— Я боюсь Клавдия? — вскричал Кассий. — Если сенат прикажет мне пойти в лагерь и принести оттуда его голову, я с радостью это сделаю. Я не могу вас понять. У меня не укладывается в сознании, как, прожив четыре года под управлением безумца, вы готовы отдать управление страной в руки идиота.

Но Кассию не удалось убедить офицеров. Они покинули сенат без единого слова, собрали своих солдат под ротными знаменами на рыночной площади и пошли в лагерь гвардейцев присягать мне на верность.