Вольтер - История Карла XII, короля Швеции

Уже с самого начала осады король понял, что он уже обучил своего врага искусству войны. Несмотря на все предосторожности шведов, князь Меншиков сумел ввести в город подкрепления, и гарнизон таким образом усилился до пяти тысяч защитников.

Из крепости делались вылазки, иногда успешные, но неприступность Полтавы обеспечивалась, прежде всего, приближением царя с семидесятитысячной армией. Карл XII сам увидел ее в день своего рождения 27 июня во время рекогносцировки и тогда же обратил в бегство один из ее отрядов. Но при возвращении в лагерь он был ранен выстрелом из карабина. Пуля пробила сапог и раздробила пятку, однако на лице его не заметили ни малейшей перемены, и он, сохраняя полное спокойствие, продолжал отдавать приказы и еще шесть часов оставался в седле. Кто-то из слуг, приметив, что весь его сапог в крови, побежал за хирургами. Боль настолько усилилась, что пришлось снимать короля с лошади и нести на руках в палатку. Хирурги осмотрели рану и рекомендовали ампутацию. Невозможно описать то волнение, которое охватило всю армию. Один из хирургов, более опытный и смелый, по имени Нейман, заявил, что можно спасти ногу короля, если сделать глубокие разрезы. «Тогда приступайте к делу, — сказал Карл, — режьте смелее и ничего не бойтесь». Он сам держал ногу обеими руками и смотрел на разрезы, как если бы делали их кому-то другому.

Даже в то самое время, когда накладывали ему повязку, король отдавал приказы к предстоящему штурму. Но едва успел он распорядиться этим, как пришло известие о приближении всей неприятельской армии. Надобно было менять планы. Карл оказался между Борисфеном и текущей у Полтавы рекой, в пустынной местности, где не было надежных позиций, отрезанный от путей отступления, лишенный возможности добывать продовольствие и уже почти без воинских припасов. В сей крайности он не стал собирать воинский совет, как о том многие сообщали, а в ночь с 7-го на 8 июля призвал к себе фельдмаршала Реншильда и без рассуждений и колебаний приказал ему готовиться к завтрашнему штурму. Реншильд не стал возражать и удалился. Выходя из палатки, он повстречал графа Пипера, с которым уже давно был в весьма натянутых отношениях, как это часто случается между министрами и генералами. Пипер спросил его, есть ли что-либо новое, но Реншильд, не задерживаясь, лишь с холодностию отвечал: «Нет, ничего». Когда граф вошел к королю, тот спросил, сказал ли ему что-нибудь Реншильд. «Нет, ничего не сказал», — отвечал Пипер. «Так вот, завтра мы даем баталию», — промолвил король. Канцлера весьма испугало столь отчаянное намерение, но он хорошо знал, что повелитель его никогда не изменяет уже принятых решений, и посему лишь молчанием выразил свое изумление.

Решительная сия баталия под Полтавой произошла 8 июля 1709 г. между двумя самыми необычайными монархами, какие только существовали тогда в свете. Карл XII прославился девятью годами непрестанных побед, Петр Алексеевич — девятью годами трудов, создавших армию, равную шведской; один раздавал царства, другой насаждал в своих владениях цивилизацию. Карл любил опасности и сражался лишь для славы; Петр Алексеевич не бежал от опасностей, но воевал только ради выгоды. Шведский монарх был щедр по величию души, московит если и отдавал что-нибудь, то лишь по расчету собственных интересов. Один являл образец беспримерной трезвости, воздержания и природного великодушия, лишь единожды унизившись до варварства. Другой, так и не избавившись от грубости воспитания и жестоких нравов своей страны, был столь же грозен для собственных подданных, сколь и привержен к чужеземцам; и наконец, толико погряз он во всяческих излишествах, что они сократили дни его. Карл получил титул Непобедимого, которого мог лишиться за единую минуту, но Петру Алексеевичу вся Европа уже присвоила имя Великого, каковое ни одно поражение не могло отнять у него, поелику заслужено оно было отнюдь не победами.

Дабы получить ясное понятие о сей баталии и том месте, где она происходила, надобно представить Полтаву на севере, лагерь короля на юго-востоке, шведский обоз в одной миле позади него и к северу от города реку, текущую с востока на запад.

Царь перешел эту реку в одном лье от города с западной стороны и начал строить лагерь.

С рассветом шведы вышли из траншей, имея при себе лишь четыре железных пушки; все прочие вместе с тремя тысячами солдат оставались в лагере, а еще четыре тысячи — при обозе. Всего на приступ шла двадцать одна тысяча, из коих природных шведов было около шестнадцати тысяч.