Ахмед Боков - Сыновья Беки

Касум стоял не шевелясь. Ему больше ничего и не оставалось, как спокойствием своим убедить их хотя бы в том, что человек он мирный.

– Каков конь! – вырвалось у Степана. – Не иначе – абрек. – Он щелкнул затвором и закричал: – Слазь с коня!

– Степан, не горячись, – придержал парня за локоть товарищ.

Но тот отскочил от него и прицелился. У Касума мелькнула мысль: «Не достать ли кинжал?» Но тут же он подумал: «Что кинжал против винтовки? Только еще больше обозлятся».

Видя, что всадник вроде бы не собирается защищаться Степан совсем осмелел.

– Не тронь, – попытался еще раз удержать его напарник, – человек, похоже, мирный, пусть себе едет…

Но Степан не слушал.

– Эй ты! Слазь, зверюга!

Касум, в упор глядя, покачал головой. Кто знает, что он этим хочет сказать: то ли не слезу, то ли не стреляй? А может, и то и другое сразу. Как бы там ни было – выстрел раздался. Конь шарахнулся в сторону. Касум, обеими руками схватившись за грудь, еще сидел, слегка, правда, откинувшись назад. Но тут раздался второй выстрел – и Касум свалился на землю.

– Чуть отъехав, конь остановился. Когда Степан подошел к нему, конь стоял и словно в удивлении смотрел на лежащего на земле человека.

– Зря ты это, – недовольно пробурчал напарник Степана, – человек мирно ехал своей дорогой…

– Все они мирные! – сказал Степан, высвобождав стремя. – Ты лучше подержи лошадь, не то ускачет.

– Не буду держать! – зло отрезал напарник и, махнув рукой, пошел прочь. – Не стану я тебе помощником в таком деле!

– Трус! – кричал ему вдогонку Степан. – А еще казак!

– То-то и оно, что я – казак! А казаку не к лицу грабить да не винных людей убивать.

– А как они коней наших станичных угнали, забыл?

– Да он, может, и знать-то об этом не знает.

– Ага, не знает он! – И Степан поволок убитого с дороги.

К утру пополз слушок. Так, мол, и так: ночью дозорные на посту вора убили, ехал тот на украденном у казаков коне – и пристрелил его Степан. Одни говорили, что у вора было два коня, другие называли и того больше.

А конь еще до света угнали в Моздок, чтобы соседи его не увидели.

И вот Касум снова в Сагопши. Лежит на арбе в самом центре села. Народу вокруг не счесть. Тут и мужчины, что идут с молитвы, женщины, возвращающиеся с базара… Здесь же толпятся дети.

– Да простит тебя Всевышний! – бормочет каждый, кто вновь подходит.

Некоторые в ужасе отводят глаза: пуля изуродовала лицо Касума, разорвала ему щеку.

– О Дяла! – часто вскрикивают женщины и тут же спешат уйти.

Только дети не спешат уйти. Они теснятся у самой арбы.

Не все сельчане знали Касума. Вечно занятый делом, он за годы работы у Саада почти никогда не выходил на майдан. А сейчас, изуродованный, и на себя-то не похож.

– Откуда он родом? – спрашивают некоторые.

– Кто его убил?

– Казаки из Магомет-Юрта.

– А зачем к нам привезли?…

Встав на ступицу колеса, Хасан смотрит на убитого, на хорошо знакомую шубу. Не шуба – он бы, возможно, не узнал Касума.

Хасан молчит и часто косится на Хусена, чтобы не проболтался.

На площади появляется фаэтон пристава. Рядом с ним восседают старшина Ази и человек из Магомед-Юрта.

Встав в фаэтоне, старшина сказал:

– Люди, с вами будет говорить… пирстоп!

– Мы слушаем! – загомонило несколько голосов.

Старшина повернулся так, чтобы его все видели, когда он будет переводить слова пристава.

– Пирстоп говорит, чтобы вы прекратили воровство.

– А кто занимается воровством? – спросил Исмаал.

– Кто, спрашиваешь? Мы, ингуши. Видишь того, что лежит на арбе? Его убили этой ночью, когда он угонял лошадей из Магомет-Юрта.

– Сколько лошадей у него было? – спросил из толпы.

– Сколько бы ни было, какая разница?

– Не перебивайте, пусть говорит, – урезонивали старики.

– Зачем он поехал воровать? Вы думаете, казаки позволят вам безнаказанно грабить их? Нет, не позволят! С каждым поступят, как с ним, – Ази показал на арбу. – Царь не дня того поселил казаков на этой земле, чтобы вы грабили их.

– Мы никого не грабили, и зря вы нас обвиняете, ты и твой царь! – бросил Исмаал.

– Что он говорит? – пристав сердито взглянул снизу вверх на старшину.

Ази перевел. Выслушал его, пристав повернулся к Исмаалу:

– Кто весной угнал лошадей у казаков? Может, и этого не было? И это зря говорим?

– Вот то-то и оно! Кто угнал? – вопросом на вопрос ответил Исмаал.

– Кто угнал? – повторили за ним несколько голосов.

– Мы не угоняли! – забеспокоились люди. – Почему должны отвечать за других?