Инна Сударева - Ловите принца! (Щепки на воде)

— Что ж ты молчишь? — спросил юноша, закончив рассказ.

— Молчу. Потому что сказать нечего, — вздохнула Нина и опять осторожно вытянула свои пальчики из руки Пека.

— Ты… ты поедешь со мной? — вдруг брякнул он.

— Куда? — девушка изумленно дернула бровями и поднялась со стула, машинально разглаживая складки на своей измятой юбке.

— В столицу. Я еду завтра с отцом… ммм… с королем. Мое место теперь там… А ты? Хочешь ли ехать со мной?

— И что мне там делать? — продолжила удивляться Нина.

Тут Пек запнулся. Но девушка сдержанно поклонилась ему и избавила парня от 'неудобных' мыслей, сказав решительно и чётко:

— Рада была узнать вас, ваше высочество. Теперь, если это позволительно, разрешите мне уйти. Скоро утро, и мне надо поспешать к своему хозяину. Вы же знаете, сколько всегда работы у горничной в доходном доме, — и вновь поклонилась.

— Да, конечно, — огорошено захлопал ресницами Пек. — Работы много… Что ж, иди — тебя не задержат…

Получив такое разрешение, Нина, не мешкая, подхватила свою корзину, которая лежала на боку у камина, кивнула на прощание мастеру Герману и резво выскочила в коридор, а оттуда — на крыльцо.

Вновь начался дождь, густой и косой, и Нина порадовалась: пробегая через двор, мимо королевских воинов, стоявших и беседовавших под навесами, она могла не опасаться, что кто-то из них, бросая заинтересованные взгляды на ее тонкую фигуру, заметит и ее слезы…

Глава пятая

— Привет тебе, столица,

Мне покажи все лица,

Что прячешь от пришельца

В своем из камня сердце…

Эти строки легко и просто сочинил принц Мелин, когда его породистый конь застучал копытами по серой брусчатке, внося юношу на улицы Тильда — самого старого, самого крупного, самого красивого города в Лагаро.

Тильду было более пятисот лет. Из небольшой, сперва деревянной, потом каменной крепости, построенной первым королем Лагаро — Тилем Лысым — он и вырос, развернулся в шумный город. Его центром была Солнечная площадь, где высился королевский замок и где в праздники устраивались военные парады, а в будни разворачивали торговлю лавки на колесах. Улицы, прямые, светлые и достаточно широкие, чтоб две телеги могли спокойно разъехаться, лучами расходились от площади. Кое-где их ровные линии перебивались небольшими парками, садами, кладбищами и площадями. И, наверное, если осмотреть Тильд сверху, можно было бы найти в нем сходство с паутиной.

Король Лавр, Мелин и рыцари, их сопровождавшие, въехали в столицу ранним-ранним утром. Восток только начал розоветь, и лишь караульные Ворот Большого Копья да редкие метельщики Приветной улицы, что начиналась сразу за воротами, стали свидетелями их скромного прибытия.

— Сперва — в мой дворец… э… в наш дворец, — говорил король сыну, который, словно деревенщина какая-то, пялился на красивый каменный дом, украшенный причудливым декором. — Отдохнем, приведем себя в порядок. Потом хочу представить тебя семье, двору, объявить о восстановлении всех твоих прав…

— Королева Корнелия знает что-нибудь обо мне? Обо мне теперешнем? — спросил Мелин, переведя взгляд на с дома на каменный фонтан, похожий на цветок тюльпана: он весело журчал водой на одном из перекрестков, который они сейчас проезжали.

— Нет, нет. Я же говорил: никто ничего не знает. Впрочем, какая разница? Еще пару часов — и все всё узнают, — улыбнулся Лавр.

— Как-то она это воспримет? — пробормотал больше себе под нос, чем для отца, юноша.

— Так, как и дОлжно! Порадуется тому, что число ее сыновей увеличилось! — хохотнул король.

Мелин нахмурился: в его голове были отнюдь не такие радужные мысли касательно реакции королевы на то, что ее сыновьям придется потесниться в очереди к трону. Не понравилось и то, что сказал Лавр: он, Мелин, никак не хотел становиться для Корнелии сыном. Тем более — звать ее матушкой. Поэтому юноша сразу решил расставить точки над 'i'.

— Отец, не жди от меня теплоты к твоей супруге, — мрачно сказал он. — Через себя мне не перешагнуть. Да и надо ли? Я давно уже не нуждаюсь в матери, а королеве вряд ли нужно такое дитё, как я.

— Неволить не стану, — Лавр успокоительно похлопал сына по плечу: он не желал с первых же дней выставлять Мелину кучу условий и оговорок. — Но буду не против, если постараешься вести себя мирно и по-доброму в своей же семье.

Эти, вроде бы великодушные слова нисколько не убаюкали тревогу Мелина. Даже, наоборот, дали повод кое в чем сомневаться. И уже про сомнения он сказал Ларику, который согласился держать путь с ним в столицу и теперь важно ехал рядом: