Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

«Я душою и всем моим состоянием предан службе, не только о собственном каком-либо интересе, но себе ничего не думаю… Зависть, может быть, какая против меня действует. За Корфу я и слова благоприятного ни­какого не получил, не только того, как вы предзнаме­новали, рекомендованные мною так же не получили; что всему причиною — не знаю. После сего целое Не­аполитанское королевство нами освобожде­но…» — «Авось отпишет ко двору, пришлют кого-ни­будь, хотя тому надежды мало, однако отписать надоб­но, сколь мочно терпеть».

«За всем тем не замечаю из Петербурга приятного виду и благоволения, чтобы одно военных людей ожив­лять может и приводить в то, что всякий рвением упо­требил свои силы и возможность, напротив того, заме­чаю в подчиненных моих уныние. Столь славные дела, каково есть взятие Корфу (что на будущее время эпохою служить может), принято, как кажется, с неприятнос­тью, а за что, не знаю. Мальта ровесница Корфу, она другой год уже в блокаде, и когда возьмется, еще неиз­вестно, но Корфу нами взята и, словом сказать, безо все­го, при всех преимуществах…»

«…За всем тем надеюсь я на благость и милосердие всемилостивейшего нашего монарха…»

Ушаков перечитал, вызвал флаг-офицера:

— Павел Богданович, у Кадыр-бея шебека завтра поутру идет в Константинополь, — протянул ему пись­мо, — отправьте к Томаре.

Запечатав письмо, вновь задумался.

Но невольно думал о том, что дела на островах мог­ли обернуться иначе, если бы туда вмешался Нельсон. Уж он-то устроил бы расправу с жителями, набравши­мися «вольного французского духа», установил торже­ство патрициев над народом и «порядок», поддержан­ный пушками англичан…

Палило солнце, корабли замерли, готовые к перехо­ду в Палермо.

Федор Федорович ожидал лишь известия о возвра­щении туда Нельсона и короля…

Палермо встретило соединенную эскадру разного­лосым шумом, пестрой толпой, усеявшей набережную. На рейде стояла английская эскадра Нельсона и рус­ская эскадра вице-адмирала Петра Карцова, которая по указу Павла I недавно прибыла из Северного моря для усиления эскадры Ушакова.

Русские и турецкие корабли по сигналу флагмана становились на якоря. Прибывших семью залпами са­люта приветствовали стоявшие в гавани корабли.

Первым на борт «Святого Павла» прибыл флаг-офи­цер Нельсона.

— Контр-адмирал Нельсон передает искренние по­здравления вашему превосходительству с благополуч­ным прибытием.

Ушаков слегка наклонил голову, а флаг-офицер продолжал:

— Их превосходительство, контр-адмирал Нельсон с нетерпением ждет возможности завтра поутру засви­детельствовать свое уважение вашему превосходитель­ству.

Федор Федорович отвечал в том же тоне.

Вслед за английским офицером на борт флагмана поднялись граф Мусин-Пушкин, его помощник Ита-линский, вице-адмирал Карцов.

Допоздна сидели в адмиральском салоне гости. Об­суждали события минувших месяцев, говорили о пред­приятиях будущих.

Мусин-Пушкин поведал Федору Федоровичу о том, что происходит при дворе короля Фердинанда, о происках англичан. Явственно проступала линия Гамильтона-Нельсона, не допускать усиления России в Средиземноморье, а для этого все средства хороши. Русские ни в коем случае не должны появиться на Мальте. Если уж русским хочется сражаться с фран­цузами, то королю известно, что Павел I всегда готов ему помочь как брат. А посему русским крайне жела­тельно высадиться в Неаполе и изгнать отовсюду французов, в том числе и из Рима. Только не из Генуи, вот уж где русским появляться не следует, там разбе­рутся сами англичане и австрийцы. Все эти замыслы исходили в большей степени не от Гамильтона, а от Нельсона. Посланник Гамильтон на деле являлся те­нью Нельсона. Адмирал не только частенько выска­зывался и подавал советы дипломату, но и удовлетво­рял свои интересы, вплоть до исполнения супружес­ких обязанностей посланника.

Еще до прихода в Палермо, из постоянной перепис­ки с Нельсоном Ушаков имел твердое суждение о нем как о человеке, а не только как о моряке. Адмиралу уже было известно о позорных действиях англичан в Неаполе, с благословения своего флагмана. И эти со­бытия лишь подтверждали прежнее суждение Ушако­ва о своем «союзнике». Не в пользу Нельсона.

Поэтому, когда на следующий день английский флагман прибыл с визитом, Федор Федорович прибли­зительно предполагал, как и о чем он будет вести с ним разговор, кроме чисто деловых взаимоотношений.