Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Каждый такой визит Вешняков вынужден обстав­лять для ублажения турок подарками. Для рейс-эфенди обязательно пару-другую соболей, для чиновников рангом пониже и подарки поскромнее.

Быстро промелькнули для Вешнякова первые ме­сяцы в Стамбуле. Ранней весной нагрянула беда, ко­торую предвидел Неплюев. В первых числах апреля во дворе русского посланника появился турецкий чи­новник. Без обычных церемонных поклонов он сухо передал секретарю посольства приглашение для рези­дента.

— Великий визирь ожидать будет его в Диване 8 . Когда чиновник скрылся, встревоженный секре­тарь направился к Вешнякову.

— Сие неспроста, Алексей Андреич, — за многие годы старый служака до тонкостей знал обычаи и нра­вы турецкого этикета. — Положено вас в Порте прини­мать, а Диван означает принижение.

Слушая секретаря, Вешняков думал о другом. Вче­ра прискакал запыленный гайдук из Киева, привез срочный пакет. В последнее время, каждый раз распе­чатывая почту из Петербурга, Вешняков ловил себя на мысли, что наконец-то все определится. Это ожидае­мая резидентом нота с объявлением войны. Вчера это волнение улеглось разом и как-то полегчало на душе. В конверте оказалась та самая бумага.

Теперь Вешняков мог лишь гадать, известно ли о ноте великому визирю. Так или иначе — семь бед, один ответ. Присланную бумагу вручать надо сегодня.

— Мне ведома причина, — просто ответил Вешня­ков секретарю, — ты наряди-ка со мной переводчика и канцеляриста. Сам оставайся здесь. Вскрой все архи­вы, все, что тайное и не должно туркам попасть в руки, предай огню. Нынче я передам визирю весточку о вой­не с турками.

Соблюдая все церемонии, в сопровождении гофмей­стера, чауш-паши, переступил Вешняков порог боль­шого зада Дивана. Вдоль стен сидели на шелковых по­душках министры, щеголяя друг перед другом богатством тюрбанов и сверкающими алмазами и сапфирами на кольцах, унизывающими пальцы.

Как обычно, великий визирь сидел в углу на расши­той золотом софе.

Не успел Вешняков развернуть ноту и с поклоном передать ее визирю, как тот движением руки остано­вил его и что-то резко произнес по-турецки.

— Он говорит, что вы все время его обманывали, русские лживы, и сейчас, когда вы опять будете его одурачивать, русские полки штурмуют Азов и вступа­ют на земли Крыма.

Выслушав переводчика, побледневший Вешняков молча, с поклоном протянул визирю ноту.

Тот небрежно вырвал ее из рук резидента и, не гля­дя, передал толмачу. Когда тот зачитал главное, о чем шла речь, о войне, визирь вскочил и, гневно раздувая ноздри, гортанно закричал, указывая рукой на дверь.

Вешняков правильно истолковал красноречивый жест визиря и, пятясь, вышел из зала. Вслед ему не­слись крики, которые он понимал без перевода:

— Аллах да покарает неверных!

В приемной зале чауш-паша загородил дорогу и бес­церемонно протянул руку в сторону:

— Вам придется подождать здесь указания высоко­ чтимого султана о вашей дальнейшей судьбе.

Решение султана объявили вечером, перед заходом солнца.

С этой ночи потянулись долгие месяцы томительно­го пребывания Вешнякова в сырых подземельях Семи-башенного замка.

* * *

Гнев великого визиря объяснялся просто. В эту кампанию 1736 года русские полки безусловно брали верх над турками.

Корпус фельдмаршала Петра Ласси наглухо обложил гарнизон Азова, с моря доступ к крепости прегра­дили суда Донской флотилии контр-адмирала Петра Бредаля. Турецкие линейные корабли, фрегаты и гале­ры с помощью и припасами маячили на горизонте. Мелководье мешало войти им в устье Дона. Перегру­жать подмогу на мелкие гребные суда турецкий адми­рал не решался. Разведка донесла, что на подходе к ус­тью ощетинились на судах три сотни орудий русской флотилии. Вступать с ними в схватку мелким судам было бессмысленно.

Целый месяц ожидал в раздумье капудан-паша в роли безучастного зрителя и в конце концов, несоло­но хлебавши, увел турецкую эскадру.

Потери оказались мизерными.

В середине июня Азов капитулировал. Войска поте­ряли менее двухсот человек убитыми, флотилия Бреде-ля — два десятка.

На противоположном фланге успешно развивали-наступление корпуса Миниха. Днепровская армия в мае подошла к Перекопу. Отряд генерала Леонтьева отправился занимать важную крепость Кинбурн на подходе с моря, а основная сила успешно штурмовала и овладела укреплениями Перекопа. Пехота и казаки вступили в Крым, татарская конница отчаянно сопро­тивлялась, пытаясь контратаковать русских, но все ее попытки были отбиты. Вскоре на западе, у Евпаторий­ского залива, пала крепость Гизлев, а спустя десять дней войска без сопротивления вошли в столицу ханст­ва Бахчисарай. Все, казалось, содействует успеху, но подвела непривычная жара и засуха. Казачьи лоша­ди остались без корма, люди изнывали от жажды, на­чались повальные болезни. Миних ожидал подкрепле­ния и содействия от Донской армии Ласси, но там толь­ко в конце лета овладели восточным берегом до Таган­рога, и продвижение на запад приостановилось из-за недостатка провизии, фуража и десантных судов Дон­ской флотилии.