Е. Бертельс - Низами

Дальнейшие годы принесли еще большее разрушение. В конце концов здание пришло в такой вид, что оставалось только удалить его обломки и заменить другим. Это было сделано в 1923 году, когда обломки были убраны и на могиле была установлена большая мраморная доела с надписью: «Шейх Низами Ганджинский, Ильяс сын Юсуфа (Низамаддин)». Под нею даты рождения и смерти и цитата из поэмы «Хосров и Ширин», в которой поэт говорит о своей вечной жизни.

В настоящее время азербайджанский народ соорудил на могиле грандиозный мавзолей, в виде башни в пятнадцать метров высоты, в стиле знаменитых архитектурных сооружений Азербайджана XII века. В Баку поэту поставлен памятник и открыт историко-литературный музей его имени.

Его герои - Ширин, Хосров, Ферхад, Лейли, Меджнун, Искендер - близки всем народам Переднего Востока. Низами дал им вечную жизнь.

Мы уже неоднократно отмечали, каким громадным успехом пользовались поэмы Низами по всему Ближнему Востоку. Свидетельством этому можно признать то несметное множество подражаний как на персидском, так и на различных тюркских языках, которые они вызвали. Веками для поэтов Ближнего Востока заветной мечтой было создать новую «Хамсэ», вступить в соревнование со своим великим предшественником. Сложилось убеждение, что определенный сюжет может быть связан только с определенным метром, тем метром, который для данного сюжета избрал Низами. Если для героической поэмы основным метром остался мутакариб, примененный еще Фирдоуси в его «Шах-намэ» и сохраненный Низами в его эпопее об Александре, то применение этого размера для поэмы героико-романтической, уделяющей главное внимание моменту любовному, после Низами сделалось уже невозможным. Для любовных поэм, в которых момент героики значительной роли не играет, установилась традиция пользоваться метром, примененным Низами в его «Лейли и Меджнун». Размер «Семи красавиц» был принят как обязательный размер для поэм фантастико-романтических.

Мы не будем перечислять всех подражаний «Хамсэ» или ее отдельным частям. Если бы мы попытались дать сжатую характеристику хотя бы важнейших из них, наша работа разрослась бы до нескольких томов. Отметим только одну характерную черту: хотя этих подражаний несметно много и их продолжали создавать вплоть до начала XX века, но почти ни одному из них не удалось оттеснить Низами на второй план. Превосходство его «Хамсэ» все время оставалось очевидным для всех.

Своеобразную роль в этом отношении пришлось сыграть и н до-персидском у поэту Эмир Хосрову из Дели, среди многочисленных произведений которого «Пять сокровищ», то есть пять поэм на темы, в точности совпадающие с темами Низами, занимают центральное место. Эмир Хосров владел языком с изумительным совершенством. При исключительном богатстве и красочности язык его проще, чем язык Низами, и поэтому поэмы его доступны значительно более широкому кругу читателей. Но при изумительном блеске и изяществе формы Эмир Хосров наполнить свои поэмы глубокой философской мыслью не мог, да, может быть, и сознательно не стремился к этому. Его задача совсем иная. Он не стремится раскрыть перед читателем мельчайшие душевные движения своих героев, - он прежде всего хочет захватить увлекательностью изложения, мастерством рассказа. Будучи поэтом придворным, обслуживавшим ряд тюркских правителей Индии, он не считает возможным затрагивать социальную тематику, игравшую, как мы видели, в творениях Низами столь важную роль. Он не берет на себя смелости поучать своих заказчиков, он хочет только развлечь их и не делает ни малейшей попытки выйти из круга идей, приемлемых для феодальной аристократии того времени.

Такие черты его поэм привели к весьма характерным последствиям. XIII-XIV века - эпоха страшной катастрофы монгольского вторжения и правления монгольских властителей - не были благоприятны для литературной жизни. Светская литература в это время почти замирает, уступая место мистической суфийской поэзии, зовущей к отказу от мирских радостей. Новый подъем литературной жизни начинается только в XV веке, когда во владениях потомков Тимура устанавливается сравнительное спокойствие. Тимуриды проявляют значительный интерес к литературе, некоторые из них даже и сами пробуют свои силы в этой области. Любители поэзии этого времени особенно увлекаются жанром «Хамсэ», и почти все более или менее крупные поэты пытаются создать новые «Пятерицы». При этом рядом с Низами большое внимание уделяют и Эмир Хосрову. Характерно, что многие из тимуридских правителей пальму первенства склонны отдать Эмир Хосрову и признать его «Пять сокровищ» более совершенными, чем «Хамсэ» Низами. Мы полагаем, что это предпочтение вызвано отнюдь не соображениями художественного порядка. Тимуриды не могли не понимать, что поэмы Низами при изумительном художественном совершенстве политически были опасны. Вполне возможно, что тимуриды поддерживали создание новых «Пятериц» в надежде на то, что кому-нибудь из их придворных поэтов удастся добиться успеха и оттеснить Низами.