Е. Бертельс - Низами

Была обещана и награда:

Труд твой проложит путь кладу.

Ведь уносит клад всякий, кто трудится.

На этот раз заказчик не счел себя вправе указывать поэту тему нового произведения и предоставил выбор самому поэту. Низами, приняв заказ, снова обратился к старым хроникам. Долго он перелистывал их страницы, пока, наконец, не остановил свой выбор на легенде о Бехрам Гуре. Так возникла четвертая поэма Низами «Семь красавиц», законченная, как он сам указывает, 31 июля 1196 года посреди ночи. Писалась она все в той же Гандже:

Я, который заключен в своей области,

И закрыт мне путь бегства взад и вперед,

Книгу привязал я к почтовой птице,

Дабы снесла она ее к шаху, а я освободился от заказа.

Заказ теперь пришел из Мераги от представителя династии Аксонксридов Ала-аддин Корпа-Арслана (1174-1207/1208). Шах этот, видимо, был любителем литературы, ибо известны и другие книги, ему посвященные. Упоминает Низами в своей поэме, кроме самого правителя, и двух его сыновей - Нусратаддин Мухаммед-шаха и Ахмед-шаха.

В годы, когда шла работа над новой поэмой, поэт, которому тогда уже было около пятидесяти пяти лет, начал чувствовать себя плохо:

Я, у которого свежести не осталось, как у ивы,

Тюльпан [56] [56] Щеки. ]стал желтым, а фиалка [57] [57] Волосы. ]- белой,

Я от недомогания перестал

Одевать кулах [58] [58] Шапка ]и опоясываться.

Служил я, как истинный муж,

Но, по правде, теперь я уже не тот муж.

Время схватило и так связало меня,

Обычай времени таков.

Когда я еще не падал, сломаны были у меня крылья.

Теперь, когда я упал, каково будет мне!

Из этих строк видно, что здоровье Низами пошатнулось. Но, невидимому, случилось и еще что-то. О каком падении говорит он? Речь может итти о каком-то несчастном случае, но возможно, что имеются в виду какие-то недоразумения с правителями. Во всяком случае, из обращения к богу в начале поэмы видно, что Низами опасается полной нищеты и молит охранить его от необходимости прибегать к кому-то за помощью:

Так как в дни юности, благодаря тебе,

Я от твоих врат ни к чьим вратам не ходил,

Ты всех посылал к моей двери,

Я не просил об этом, ты все же посылал,

То теперь, когда я пред твоим престолом состарился,

Помоги и защити от того, чего надо страшиться.

Из обращения к сыну видно, что Мухаммед все еще был при отце. Характер советов юноше меняется. Если раньше отец говорил о выборе профессии, то теперь он хочет направить его на путь той высокой моральной чистоты, которой отличался он сам. Поэт мечтает о том, что сын прославит его имя:

Чтобы там, где я заключен,

От твоего величия я был возвеличен.

Попрежнему Низами крайне сурово оценивает людей своего времени. Он утверждает, что в его дни успехом пользуются не те, кто этого достоин, а люди, которым случайно повезло. Более того:

От беды не в безопасности именитые,

Опасности не знает только дело тех, кто лишен ценности.

От притеснений и тирании страдает вся страна:

В этой гробнице нет муравья,

На котором не было бы клейма руки насилия.

Можно поэтому думать, что те страшные картины произвола и притеснения, которые Низами развертывает в последней части своей четвертой поэмы, введены в нее не случайно. Их назначение - обратить внимание повелителя на истерзанный народ, заставить его присмотреться к действиям его беков и прочих носителей власти.

Временами кажется, что Низами уже устал от своей бесплодной борьбы и готов от нее отказаться.

Иду я тем путем, куда меня гонят,

Конечно, потому-то называют меня спячей [стоячей] водой.

Но все же, даже когда силы явно начинают покидать поэта, суфийского бесстрастия, непротивления злу у него нет.

Так как скорпион зол по природе.

То щадить его - порок, убить - добродетель.

Остается и прежнее, столь ярко выраженное еще в «Сокровищнице тайн» уважение к труду, как основному смыслу всей человеческой жизни:

Работай, ибо лучше по природе -

Работа и ад, чем рай и безделье.

Все вступление к поэме подернуто дымкой безнадежности, усталости, сомнения в своих силах. И приходится до сих пор поражаться, что поэт при таком настроении создал все же одно из самых замечательных своих произведений, чудо архитектоники, поэму, по блеску фантазии не имеющую себе равных. Поэма ставит глубочайшую проблему. Вместе с тем именно она, и только она среди всех пяти поэм, содержит много яркого юмора, фантастики волшебной сказки, чего Низами в первых трех поэмах тщательно избегал.