А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

– Они все, Владимировичи, кроме, пожалуй, младшего, Андрея, у которого есть чувство порядочности, пошли в своего отца, дядю Владимира – хама и нахала! – резко выпалила Аликс.

У Ники и Аликс было ещё о чём много переговорить, но тут в комнату радостно вбежали дочери. Они только что закончили свои уроки с учителями и теперь хотели снова видеть ненаглядного Papa. Все вместе они пошли в детскую к Алексею, чтобы послушать, как драгоценный Papa будет рассказывать про доблестную армию и подвиги солдат и офицеров. Цесаревич не мог ещё ходить и был вынужден оставаться в кровати из-за гемофилических опухолей обеих рук. Но он уже поправлялся – Григорий снова истово помолился за него, и ребёнку стало легче.

Сёстры расселись вокруг постели любимого братца. Николай присел рядом верхом на стул и стал рассказывать, как он встречался с первым Георгиевским кавалером этой войны, легендарным казаком Козьмой Крючковым. Государь был хорошим рассказчиком, и дети слушали его, открыв рты.

Целый день Уполномоченный Красного Креста по Северному фронту, член Государственного совета Александр Иванович Гучков был на ногах, то есть на колёсах. Тёмно-зелёный «паккард» с утра отвёз его в Таврический дворец, где выяснилось, что на открытие новой сессии Государственной думы прибудет сам Государь. Родзянко просил Гучкова приехать в гостевую ложу, где ему будет оставлено место, к двум часам дня. Слава Богу, от его дома на углу Фурштадтской и Знаменской до резиденции Думы было рукой подать и из окон можно было даже видеть деревья Таврического сада, так что много времени эти переезды не заняли.

После заседания Думы надо было ещё попить чаю с Керенским, обсудить речь царя перед народными избранниками и сделать сообща необходимые выводы, затем снова поехать в город – в Мариинский дворец, на молебен перед началом занятий Государственного совета, куда также обещал приехать Николай, и сделать краткое приветствие членам Совета. После лицезрения монарха в двух высших законодательных учреждениях империи сам Бог велел встретиться с ближайшими друзьями и единомышленниками, чтобы тут же наметить план ближайших действий.

А тут ещё мадам Зилоти, невенчанная вторая жена купеческого сына, из-за которой все богачи старообрядцы Рогожской заставы в Москве прекратили вести с ним всяческие коммерции, устраивает скандал за скандалом, уезжает из дома в неизвестно какой отель и нервирует его, занятого самым важным делом его жизни – свержением Николая с трона, до того, что мигрени и нервные расстройства вот-вот перерастут в эпилептические припадки…

«Хочется рыдать и наложить на себя руки!..» – думает, сидя в уютном тёмно-зелёного цвета «паккарде», седобородый размякший Александр Иванович, которого в обычной жизни считают сгустком энергии и генератором идей, долженствующих потрясти российский трон.

То, что сегодня выводит его из равновесия, – новый успех ненавистного ему царя. Каждый раз, когда Александру Ивановичу кажется, что Николай одерживает над ним верх, он вспоминает два сильнейших оскорбления, которые нанёс ему монарх, и сгусток бунтарской энергии поднимается в его душе. Иногда он нарочно вызывает эти воспоминания, чтобы зарядиться злостью против Николая, но сегодня они приходят к нему сами.

Он вспоминает, как Столыпин, весьма высоко его ценивший, предложил царю кандидатуру Гучкова в министры. Николай пригласил Александра Ивановича на аудиенцию, полтора часа выслушивал его проекты переустройства России, милостиво пожал руку на прощанье… Гучков возликовал и решил, что вскоре получит рескрипт Государя о своём назначении министром и тогда уж он покажет правительству, как надо взнуздать империю…

Но вместо рескрипта Столыпин доверительно сообщил ему мнение царя: «Гучков интересен, но ещё не готов к высокому назначению…» Этот отзыв вызвал такую злую бурю в душе Александра Ивановича, что он поклялся жестоко отомстить человеку, который так унизил его.

Вторично царь оценил его качества совсем недавно, когда в руки Александра Ивановича попали письма, которые якобы царица и Дочери царя собственноручно писали Распутину. Гучков тут же подправил их и пустил в оборот, чтобы скомпрометировать молодую Государыню в глазах «общественности». Царь, узнав, что источником новой клеветы является Александр Иванович, брезгливо велел Сухомлинову передать Гучкову, что он – подлец.

Александр Иванович понимал, конечно, что иного определения его поступку, когда не только перехватываются чужие письма, но извращаются и пускаются чуть ли не в газеты, в цивилизованном обществе быть не может, но – всё равно возмутился и обозлился не только на Николая, но и на его любимого министра Сухомлинова. Теперь Сухомлинова удалось свалить с помощью великого князя Николая Николаевича. Царь согласился передать его дело в судебные органы, как того добивались Гучков и великий князь, но главный раздражитель Александра Ивановича – Государь – остался цел и невредим. Более того, сегодня он даже набрал новые очки в свою пользу.