Геннадий Левицкий - Спартак

Гордые римские орлы — знамена когорт Клавдия — остались лежать на политой кровью земле. Их топтали и рабы, и объятые ужасом легионеры. После победы знаки римских когорт собрали гладиаторы и присоединили к своим трофеям.

После блестящей победы у Везувия имя Спартака стало известно далеко за пределами Кампании. Рабы всех национальностей поверили в счастливую звезду фракийца и потянулись к нему из многих областей Италии. Их отлавливали поодиночке и толпами, распинали на крестах, заковывали в кандалы и бросали в эргастулы*, но все же многие беглецы добирались до цели.

Сразу после победы над Клавдием к Спартаку присоединились окрестные пастухи. Они пригнали огромные стада овец и табуны лошадей. Так у гладиаторов появилась конница, без которой их войско не могло сравняться с римским.

Поле боя у вулкана осталось за Спартаком, но стоять здесь лагерем не имело смысла: местность опустошена, способные держать меч рабы уведены. Спартак неторопливо, как властитель края, направился на юг. В пути гладиаторы навещали виллы и поселения колонистов, забирая там по праву сильнейшего все ценное и привлекая в свое войско новых рабов. Ежедневно из главного лагеря рабов уходили конные и пешие отряды и рыскали в поисках добычи.

Однажды на исходе ночи небольшой отряд гладиаторов приближался к очередной вилле. На этот раз вел его сам Спартак. Вдруг гладиаторы заметили, как из огромного дома, который они собирались посетить, показался человек и торопливо пошел им навстречу. Отряд остановился, а человек быстро приближался. Вскоре рабы различили в сумраке, что это женщина.

— Спартак, милый мой Спартак! — воскликнула она и, протягивая руки для объятий, подбежала к фракийцу.

Телохранители Спартака, опасаясь нападения, закрыли его своими телами, но тот оттолкнул их и шагнул вперед.

— Мирина, дорогая, я не верю своим глазам!

Смеясь и плача одновременно, женщина бросилась на шею Спартака.

— Так мечтала увидеть тебя хотя бы еще один раз, мой любимый муж! Теперь мои мечты сбылись — я могу умереть спокойно.

— Мирина, не говори о смерти в самые счастливые минуты моей жизни. Только ради этого мгновенья стоило бежать и начать войну с Римом, — Спартак смахнул невольную слезу. — Но почему ты оказалась здесь ночью?

— Сердце подняло меня с постели и повело навстречу тебе.

— Ах да, я забыл о твоем великом даре.

— Спартак, — вмешался в разговор Крикс, — я разделяю твою радость, но небезопасно долго стоять на открытом месте. Светает в этих краях быстро.

— Да, да, идем, — вернулся на землю Спартак. — Мирина, а чья это вилла впереди?

— Марка Лициния Красса.

— Это у него ты была в рабстве?

— Да.

— Ну погоди, проклятый богач! Ты заплатишь мне за все!

— Не надо, дорогой. Не причиняй вилле ущерба без нужды. Управляющий Красса очень хорошо обращался с рабами, неплохо кормил. Мы пользовались полной свободой в пределах имения и даже могли зарабатывать деньги. Я надеялась когда-нибудь накопить на выкуп и получить волю. Я довольна, что попала на виллу Красса, а не к кому-то другому.

— А как же мужчины?..

— Не волнуйся, дорогой. Меня никто не принуждал силой, а по доброй воле разве я смогла бы разделить ложе с кем-нибудь, кроме тебя? Ты единственный мой мужчина, Спартак, и теперь никакая сила не разлучит нас.

— Ты хочешь сказать, Мирина, что решила уйти с войском рабов и скитаться по враждебной стране, ежедневно подвергаясь опасности?

— Именно так, Спартак.

— Но ведь ты сама говорила, что управляющий Красса довольно милосерден с рабами. Здесь было бы спокойнее и безопаснее.

— Спартак, ты забываешь, что я ношу имя амазонки, завоевавшей царство атлантов.

— Не буду с тобой спорить, Мирина, — заранее знаю, что это бесполезно. — Спартак с трудом оторвал взгляд от жены и обратился к спутникам. — Братья, впереди вилла Марка Красса. Мирина сказала, что он хорошо обращается с рабами, поэтому возьмем там лишь оружие и продукты.

Вот уже несколько месяцев продолжался открытый грабеж благодатной Кампании. Владельцы имений, не получая защиты от власти, бежали в города. Они стремились забрать с собой как можно больше добра, ибо оставшееся растаскивалось либо их собственными рабами, либо войском Спартака. Многолюдная богатая Кампания приходила в запустение. Рабы бежали к фракийцу, поля некому стало обрабатывать, хлеба перезревали на корню и ложились на землю, виноград осыпался и гнил.