Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские - Ягайло

Однако Мария слишком была привязана к Венгрии, в которой родилась и выросла, и не пожелала променять ее на Польшу. Отказ дочери Людовика поменять место пребывания породил междоусобицы и смуты, в разных местах начали появляться национальные кандидаты на трон. При всей вражде и разнообразии мнений поляки были едины в одном: Марию следует лишить Краковского престола.

На Серадзком сейме, состоявшемся в марте 1383 года, Мария была объявлена низложенной. С тех пор польский трон был окончательно потерян для нее и, тем более, для Сигизмунда. Все попытки Сигизмунда поправить дело были тщетны: ни военное вмешательство, ни попытка утвердиться в Польше в качестве губернатора не имели ни малейшего успеха.

И, тем не менее, поляки были далеки от мысли: совсем отказаться от услуг представителей венгерской династии. На том же Серадзком сейме королевой Польши была избрана младшая дочь Людовика Ядвига, при условии, если она согласится постоянно проживать в Кракове. К Елизавете венгерской срочно отправилось именитое посольство, добившееся от венгерского двора принятия решений сейма. Наконец-то поляки обрели королеву, избранную народом, а не навязанную угрозами и принуждением.

Новая королева не спешила к своим подданным. Это обстоятельство, впрочем, нисколько не смущало поляков. Они деятельно принялись подыскивать ей мужа, даже не испросив на это разрешения своей повелительницы, ни ее матери. Вероятно, добродушные поляки решили подготовить юной королеве приятный сюрприз.

Шляхетский сейм гудел, словно потревоженный пчелиный рой. Из этого размеренного многоголосого гула иногда вырывались голоса посильнее.

— Корону Польши — роду Пястов!

— Зимовита мазовецкого на трон!

— Хотим Сигизмунда!

— Не надо немца! Давай Зимовита!..

Подканцлер Завиша зазвенел в колокольчик, призывая успокоиться расшумевшихся соотечественников. В какой-то мере это ему удалось. Стукнув еще несколько раз ладонью по столу, Завиша начал вести речь.

— Ясновельможные паны! Если мы и дальше будем говорить, каждый свое, одновременно, то кончится тем, что все оглохнем. Цель нашего сейма заключается вовсе не в этом. Народ ждет от первых людей государства имени достойного короля.

Затем слово взял архиепископ Бодзента.

— Из ваших криков, сиятельные паны, я понял, что большинство желает иметь королем Зимовита мазовецкого…

Закончить речь духовному пастырю не дали. С места довольно резво вскочил тучный важный пан и возмутился:

— Зимовита мазовецкого?! Да он заложил половину своих владений Тевтонскому ордену. Станет королем — всю Польшу продаст проклятым немцам!

Претендент на трон также вскочил со скамьи и с раскрасневшимся лицом принялся доказывать обратное, но его голос потонул в захлестнувшем сейм гаме. Кричали как сторонники мазовецкого князя, так и его противники.

Подканцлер прибег к спасительному колокольчику, но, на сей раз, и это средство не помогло. Лишь минут через двадцать, когда самые отъявленные крикуны охрипли, шум начал стихать. Этим обстоятельством не преминул воспользоваться сумасбродный Владислав опольский.

— Сиятельные паны, по-моему, у меня не меньше прав на Краковский престол. — Заявил он. — Всем известно, что происхожу я из древнего рода Пястов, испокон веков дававшего Польше королей.

— Но ведь у тебя уже есть жена, — напомнил Завиша, — а мы решили, что королем Польши станет муж Ядвиги.

— Что ж, тогда поменяю жену.

Последние слова вызвали взрыв негодования благочестивой польской шляхты. К тому же, Опольчик пользовался и раньше дурной славой и многим из сидящих здесь успел насолить. Шляхтичи, большей частью из тех, кому он причинил обиды, устремились на незадачливого кандидата в короли с кулаками. Колокольчик подканцлера полностью утратил свою силу. Со стремительной быстротой сейм превращался в побоище, каковые часто бывали в Польше на государственных заседаниях.

Архиепископ Бодзента и Завиша обменялись несколькими словами, затем последний громко объявил:

— Первое заседание сейма закрыто. Следующее состоится через три дня.

Мудрое решение подканцлера поспешили повторить глашатаи, расставленные во всех концах огромного зала.

А в это время, рыча налево и направо угрозы, к выходу пробивался Владислав опольский. С помощью своих сторонников ему удалось, в конце концов, выбраться из помещения, но следом тотчас же устремились недруги. Свалка продолжалась на улице еще добрых полчаса, привлекая внимание городских зевак.