Сергей Зайцев - Секира и меч

Многие из людей были новообращенными христианами. В недавнем прошлом язычники, а некоторые так и по сей день язычники, двоеверцы, — они с любопытством оглядывали храм изнутри. И проповеди о милосердии, о кротости, о братской любви, о всепрощении Бога были им внове.

Среди людей прятался Глеб. Надвинув на самые глаза черный половецкий колпак из мягкого войлока, он опустил голову и делал вид, что внимательно слушает священника.

Вошли в церковь два княжьих человека — дружинника. Они стали неподалеку от Глеба, у него за спиной, и слушали проповедь. Глеб раз-другой незаметно оглянулся…

Один из дружинников был тот, что приметил Глеба еще в воротах городка, дружинник почему-то внимательно оглядывал его лошадь, седло. Какие-то сомнения были у него, но потом, верно, отогнав сомнения, дружинник хлопнул лошадь рукой по крупу. После Глеб еще дважды видел этого дружинника на улицах Гривны.

Немного послушав проповедь, княжьи люди стали тихонько переговариваться.

— Милий где-то здесь, — сказал один дружинник.

Глеб насторожился, слегка повернул голову, прислушался.

Второй дружинник — тот, знакомый уже Глебу, — возразил:

— Не должен здесь быть Милий Он с побратимами нам пированье готовит. Расставил силки. Обещал поднять вепря…

Но первый дружинник сказал:

— А лошадей видел у церкви?

— Видел.

— Так одна из них — Милия лошадь. Точно!

Второй дружинник помолчал. Видно, раздумывал. Потом сказал:

— Мне тоже показалась эта лошадь знакомой. Я ее еще в воротах приметил. Но сидел на ней не Милий, а какой-то удалец. И в поводу у него были еще две лошади. Тот удалец сказал: на продажу…

Они надолго замолчали. Глеб даже подумал, что ушли. Оглянулся. Нет, дружинники стояли. Лица у них были сосредоточенные. Наконец опять заговорили.

Первый дружинник припомнил:

— У лошади Милия одно колено сбито. Помнишь, он еще сетовал, что неловко через изгородь перескочил.

— Помню. Но давеча не посмотрел.

— Хорошо. Как выйдем — посмотрим…

Глеб подумал, что ему надо бы выйти первым. Не хотелось Глебу прежде времени шум в городке поднимать. Не все он еще разузнал. Следовало поскорее увести лошадей.

Глеб собрался уж покинуть храм, как дружинники опять заговорили за спиной:

— А удалец-то тот вон стоит!..

— Где?

— Да вот же, рядом! В колпаке половецком.

— Не вижу…

— Такого великана и не заметить!

— А-а! Вижу… И верно, великан. Аскольдовым сыновьям под стать!

— Кому-кому, говоришь?..

Глеб, пригнув голову, стал протискиваться к выходу.

— Аскольдовым сыновьям, — повторил голос за спиной.

— Тем самым?

— Да… Постой! А где удалец?..

У самого выхода Глеб едва не столкнулся грудь в грудь с молодым князем. Тот в сопровождении свиты — нескольких бояр и дружинников — как раз входил в храм. Мстислав равнодушно, как на любого из крестьян, глянул на Глеба. Корнил-десятник выскочил вперед и, прошипев что-то нечленораздельное, оттолкнул Глеба.

Корнил не узнал сына Аскольда, наверное, потому, что и думать не думал встретить его здесь — в городке. Да еще Глеб все надвигал на брови колпак.

Святополк из-за спины Мстислава бросил на Глеба надменный взгляд. Святополк удостоил Глеба взглядом, снизошел, впрочем как снисходил и до всех других, собравшихся в храме. Святополк входил в церковь с таким лицом, с каким входил, наверное, в хлев.

Глеб посторонился, глянул исподлобья на князя и свиту. Не знали они, что дохнула на них в этот миг смерть, были спокойны. Не чувствовали опасности, исходящей от человека в войлочной шапке.

А Глеб боролся с искушением выхватить из-под полы меч и воздать убийцам должное. Но не обнажил Глеб меча, обвел глазами стены и своды храма — пожалел святое место.

А позади Глеба уже было оживление. Те два дружинника проталкивались через толпу. Один из них махнул рукой, крикнул Корнилу-десятнику:

— Останови! Вон того!.. В черной половецкой шапке… Это Глеб!

Выбежав из церкви, Глеб взлетел в седло и погнал лошадь к воротам. Сзади доносились крики, ругань. Эти крики слышали и стражники у ворот. Один из стражников неуверенно вышел на дорогу и поднял руки, тем приказывая Глебу остановиться. Но Глеб только пуще нахлестывал лошадь. И стражнику не оставалось ничего иного, как отскочить в сторону, — он сделал это вовремя, иначе лошадь сшибла бы его.

Скоро городок остался за спиной. Преследования не было, и Глеб придержал лошадь. Он спрыгнул на землю, осмотрелся, прислушался. Потом снял с лошади уздечку и посильнее хлестнул животное по спине. Лошадь вздрогнула, скосила на него испуганные глаза и побежала по дороге прочь от Гривны. А Глеб углубился в лес.